Моя миссия в Армении. 1992-1994   ::   Ступишин Владимир

Так что российской госделегации пришлось взять на себя согласование текстов договоров и соглашений не только с российскими ведомствами, но и с армянскими.

Несмотря ни на что, за два первых года межгосударственных отношений между нами было заключено более трех десятков российско-армянских соглашений в области политического, военного, экономического, научно-технического и культурного сотрудничества и таким образом создана первоначальная юридическая основа отношений между Россией и Арменией.

Далеко не все эти соглашения начали работать сразу – так не бывает, чтоб сразу. Но деловые связи восстанавливались, налаживались, развивались. И тут вполне определенную роль играло наше маленькое посольство, которое не только направляло свои предложения в Москву, но в блокадных условиях вместе с нашими военными и пограничниками выступало как немаловажный зримый фактор российского политического присутствия в Армении, общаясь с государственными деятелями, с основными оппозиционными силами, с учеными и университетской профессурой, врачами и литераторами, художниками и музыкантами, актерами и журналистами, бизнесменами и рабочими, со всем народом, для которого российский посол стал – и я этим очень горжусь – буквально символом надежд на сохранение духовных и возобновление материальных связей с Россией. Кое-кто даже сравнивал меня с Грибоедовым в его ипостаси друга и защитника армянского народа. И они были недалеки от истины в том смысле, что мне действительно пришлось взять на себя роль адвоката Армении перед московскими чиновниками, в том числе мидовскими, делая это, естественно, в интересах самой России, которая много потеряла бы, откажись она от общего цивилизационного наследия, сложившегося благодаря совместным усилиям русских и армян на протяжении веков.

К сожалению, я не встретил какого-нибудь понимания в МИДе, особенно у тех лиц в руководящей верхушке, которые оказались вынужденными заниматься новым зарубежьем, где тогда не пахло соблазнами Парижей, Вашингтонов или хотя бы Сеулов, и даже «баксы» заработать не светило. Этим людям было невдомек, что дипломат, неспособный играть роль адвоката страны пребывания, не может эффективно выполнять свою миссию обеспечения национальных интересов собственной страны. Правильность такой позиции подтверждается конкретными фактами из моего личного опыта работы на разных направлениях советской внешней политики. И об этом опыте можно было бы много интересного рассказать. Но это уже тема другой книги. Сейчас же речь пойдет о моей миссии в Армении.



ИЗ МИЛАНА В ЕРЕВАН

13 февраля 1992 года в кабинете генконсула России в Милане раздался Телефонный звонок. Посол в Риме Адамишин после обычных приветствий говорит мне:

– Приезжай, есть личное послание тебе из Москвы.

– О чем?

– Приезжай – увидишь.

Предложение, от каких обычно не принято отказываться.

Заинтриговал. А ведь только что гостил у нас и наверняка что-то да знал об этом предложении. Конспиратор. Мы тут же дозвонились в Москву, нашли Сашу Авдеева, который в свое время работал в моей внешнеполитической группе в посольстве в Париже, потом был послом в Люксембурге, несколько дней заместителем Шеварднадзе как раз перед кончиной союзного МИДа, а весной 1992-го имел какое-то отношение к департаменту СНГ МИД РФ, находившемуся в процессе становления. Он – тоже конспиратор, мидовская школа, поэтому на мой вопрос, о каком предложении идет речь, ответил вопросом:

– Петрович, вы давно не слушали армянского радио? Ну так теперь часто будете иметь такую возможность.

Или что-то в этом роде. Мы, естественно, поняли, что речь идет о посольстве в Ереване: Москва начала устанавливать дипломатические отношения со странами СНГ и Балтии. Не скрою, нам не очень-то хотелось раньше времени уезжать из Италии.