Кроссворд для нелегала   ::   Алтынов Сергей Евгеньевич

Телегин опустился на колени прямо в черную липкую лужу, через рукав вколол раненому обезболивающее, затем – сильнейший стимулятор, попытался было бинтовать простреленную грудь, но полковник мягко придержал его руку, тихо сказал в самое ухо: – Не надо его шевелить, просто заклей пластырем входное и выходное отверстия, у него пневмоторакс, остались минуты… – И наклонился к умирающему: – Кто стрелял?

– Двое… Старик… И молодой… Белые волосы… Он называл старика Отто… – Фарид проталкивал слова сквозь кровавую пену на губах, ее становилось все больше…

– Отто? – повторил полковник. – Значит, Отто. А с ним молодой… Белые волосы… Борода и шрам клином над правой бровью?

Фарид слабо кивнул.

– А вертолет?..

Фарид дернул подбородком вверх. Улетел, стало быть, вертолет. Полковник лишь выругался сквозь стиснутые зубы. Недаром ему было не по себе последние полтора часа – слишком хорошо все шло, слишком гладко… А эта парочка еще где-то здесь наверняка. Еще постарается нагадить…

– Вы их знаете? – перепачканный в крови Телегин, стоя на коленях рядом с Фаридом, перевел взгляд на полковника.

– Погоди, – полковник отошел в сторону, достал рацию, набрал вызов, переговорил, стараясь удержать рвущиеся наружу ругательства. На немой вопрос подошедшего Телегина ответил неохотно: – Через полчаса нас отсюда снимут, если, конечно, местная гвардия во главе с Отто не снимет раньше.

– А кто этот…

– Отто? Ну, это тот еще фрукт. Отто Штеренфрид, бывший штандартенфюрер [5] СС, профессиональный разведчик, вот он кто. Сдался американцам, когда те высадились в Италии, и с тех пор верно им служит – по своей основной специальности. Сейчас ему хорошо за шестьдесят, но весьма активен, официально – советник здешнего американского посольства. А молодой, беловолосый, – это Кроуфорд, тоже советник их посольства. На самом деле – сотрудник ЦРУ. Их должна была сегодня на рассвете отловить и нейтрализовать одна из вспомогательных групп. Ну а они, как видишь… Пойдем осмотрим площадку и подходы с моря.

Президент по-прежнему сидел на холодном ночном песке в позе лотоса. Он ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знал и знать не хотел, его президентская жизнь кончилась. Осталось умереть, как подобает президенту, с приличествующим достоинством. Даже если придется принять смерть от руки этого головореза, что скалит зубы в двух шагах, наставив на него автомат…

По еле заметной тропке Олег Петрович двинулся к кромке прибоя, белеющей за грядой низких кустиков, Слава – следом за ним, поводя стволом автомата то в одну, то в другую сторону.

…Очередь ударила неожиданно – полковник покачнулся, выронил автомат и упал головой в песок. Телегин не успел сообразить, что произошло, – ноги сами бросили тело в сторону, руки дали очередь – прямо в кустик впереди, только что взорвавшийся вспышками. И – тишина. Ни выстрела, ни стона… От срезанного огнем кустика ничего не осталось, за ним – лишь серый песок…

– Там нет никого, – услышал он над ухом голос Никитина. – На, гляди! – Николай подал Славе бинокль ночного видения…

Из куста торчал вкопанный прикладом и рожком в землю американский десантный автомат, для крепости привязанный к торчащему из земли корню. От спусковой скобы по тропе тянулась бечевка, присыпанная песком… Наступил – и получай подарочек. Первобытная ловушка на слона.

Никитин и Слава бросились к полковнику.

Олег Петрович был мертв. Он принял в грудь всю очередь, невольно заслонив собой Телегина.

Когда прошли секунды оцепенения, Слава и Никитин оглянулись – к ним перебежками подтягивались бойцы. Кроме полковника, все были в сборе. Все? Не совсем. На кочке, где сидел президент, осталась только вмятина от его ягодиц. Первым опомнился Никитин.

– Он где-то здесь! Кемаль, бери своих, пошарьте вон в тех пальмочках. Ребята, вы – со мной, в мангры.