Молоты Ульрика   ::   Эбнет Дэн

Ганс подъехал через поляну капища к тому месту, где Моргенштерн пытался поднять сам себя.

- Пойдем поговорим, - сказал Ганс. - Без свидетелей. Я уверен, ты не захочешь, чтобы они слышали то, что я собираюсь тебе сказать.

Моргенштерн, который служил Храму на двадцать лет дольше Ганса, выглядел кисло, но и не вздумал проявить неповиновение. Беседуя вполголоса, они пошли по поляне.

Арик подсел к Груберу на поваленное бревно.

- Ты в порядке? - спросил молодой Волк.

- А, конь с шага сбился. Подкову потерял.

- Звучит приемлемо, по-моему, - сказал Арик. Грубер взглянул на молодого человека, его худое, морщинистое лицо напряглось, но злости в нем не было.

- И что это должно означать?

Арик пожал плечами. Длинными темными волосами и аккуратной черной бородкой он напоминал Груберу самого Юргена в молодости.

- Все, что тебе угодно. - сказал Арик.

Грубер сложил руки и на мгновение задумался. Было в Арике что-то этакое, особенное. В один прекрасный день он будет вожаком, куда лучшим, чем бедняга Ганс, который старается так натужно, а все без толку - люди не любят его. Арик - прирожденный Комтур. Со временем он станет великим воином Храма.

- Я… - начал Грубер. - Я, похоже, утратил огонь, который когда-то во мне пылал. Рядом с Юргеном так легко было быть отважным…

Арик сел ближе.

- Ты самый уважаемый человек в отряде, Грубер. Все это признают, даже старые бойцы вроде Моргенштерна и фон Глика. Ты был правой рукой Юргена. Знаешь, после смерти Юргена я никак не мог понять, почему ты не стал Комтуром Отряда, когда тебе предлагали. Почему ты передал командование Гансу?

- Ганс хороший человек… жесткий, без выдумки, но хороший. Он выполняет свои обязанности. Я просто ветеран. Я был бы скверным Комтуром.

- Я так не думаю, - мотнул головой Арик. Грубер вздохнул.

- Что, если я скажу, что это из-за смерти Юргена? Как мог я занять место этого человека, Комтура, которому я присягал на верность, моего друга, в конце концов? Человека, которого я погубил?

- Погубил? - удивленно переспросил Арик.

- В тот ужасный день прошлым летом, когда стая зверолюдов набросилась на нас из ниоткуда. Мы стояли стеной, иначе бы погибли, и каждый воин в строю прикрывал соседа от вражьих ударов.

- Да, это был настоящий ад, ты прав.

- Я был рядом с Юргеном, сражаясь по правую руку от него. Я видел, как человекобык бросился на нас с огромной секирой. Я мог остановить удар, приняв его на себя, но мне не хватило духу и я замер.

- Тебе не в чем себя винить!

- Есть в чем! Я промедлил, а Юрген погиб. Если бы я не струсил, Юрген был бы сейчас с вами.

- Нет, - твердо сказал Арик. - Нам всем тогда не повезло, а Юргена призвал в свои чертоги Ульрик. Грубер глядел в лицо молодого воина,

- Арик, ты что, не слышишь? У меня нет больше внутри того стержня, который нужен истинному Волку. Я не могу сказать другим… и уж конечно я не могу ничего сказать Гансу… но как только мы бросаемся в атаку, я чувствую, как тает моя отвага. Что, если я снова застыну в губительной нерешительности? Что, если теперь Ганс поплатится за мое промедление? Может, это будешь ты? Я трус, парень, и Отряду больше нет от меня пользы.

- Да брось, ты не такой, - сказал Арик. Он пытался придумать хоть какой-то аргумент, чтобы вывести ветерана из этого мрачного состояния, но тут их беседу прервал крик. Моргенштерн вышел обратно на поляну, он кричал что-то, а следом за ним с суровым лицом шел Ганс. Ражий вояка дошел до своего коня, резкими движениями раскрыл седельную сумку, вытащил из нее три бутылки. Одна за другой они разбились о ближайшее дерево.

- Доволен? - прорычал Моргенштерн в лицо Гансу.

- Пока нет, - стоически ответил Комтур.

- Ганс! Ганс! - эхо заполонило поляну. Шелл вел в поводу коня фон Глика, старый воин ссутулившись ехал в седле, Ваддам придерживал его сбоку.