Монумент   ::   Грэхем Йан

Хуже навозной кучи! – Он с силой толкнул Балласа в грудь. Баллас споткнулся о табурет и повалился на пол. Каменщик навис над ним.

– Ты должен мне кружку эля.

– У меня нет денег, – тихо ответил Баллас. – У меня нет… ничего.

– Человек, не имеющий денег, не мог столько выпить.

– У человека, выпившего столько, – отозвался Баллас, с трудом поднимаясь на ноги, – едва ли могла остаться хоть пара монет. Я выжрал достаточно, чтобы разорить Благого Магистра и заложить Сакрос.

– Не ври! – рявкнул каменщик, надвигаясь на него.

– Эй! – крикнула служанка, благоразумно оставаясь в противоположном углу зала. – Вы, там! А ну прекратите! Не то я хозяина позову! А у него есть волкодав – здоровый как бык и очень злой. Желаете, чтобы хозяин спустил его на вас? – Девушка перевела взгляд на Балласа. – Собирались уходить? Вот и уходите. Как только я вас увидела, сразу поняла, что вы дурной человек.

– Да неужто? Тогда ты умнее, чем кажешься. – Баллас смерил взглядом рыжего каменщика. Ему хотелось оскорбить этого самодовольного нахала. Сказать что-нибудь обидное. И он отлично знал что. Парень стесняется своих веснушек. Ему охота казаться мужчиной – сильным и взрослым. Или можно было бы пройтись по поводу его прыщей: красноватые, наполненные гноем пупырышки напоминали всем окружающим, что он – еще юнец…

Баллас не сказал ничего. Мудрее всего было просто уйти. Развернувшись на каблуках, он побрел к двери.

Близились сумерки. Лучи заходящего, по-осеннему прохладного солнца освещали улицу. Вместо мостовой под ногами лежал слой прихваченной морозцем грязи. По обеим сторонам высились здания, выстроенные из бледно-серого камня. Многие из них давным-давно не подновлялись: камни обросли мхом и плесенью, деревянные части подгнили, с дверей и наличников давно сошли последние следы краски. В основном это были кабаки и разного рода увеселительные заведения отнюдь не самого высокого пошиба. Баллас пробыл в Соритерате лишь несколько дней, но неплохо в нем ориентировался. И этот конкретный район был одним из самых грязных и убогих – не только в городе, но, кажется, и во всем Друине.

Соритерат… Священный город. Резиденция глав Церкви. Но как же мало в нем было роскоши и блеска! В центральных кварталах и впрямь стояли величественные здания, но по большей части Соритерат походил на все прочие города Друина – грязь, вонь и нищета царили здесь безраздельно. Дома, кабаки и лавки, выстроенные из бледного, крошащегося от времени камня, лепились стена к стене – лишь бы вместить как можно больше душ. Над всем этим витал знакомый, такой привычный для всех городов запах: смесь гниющей растительности и разлагающейся плоти. Зеленщики выкидывали нераспроданный товар прямо на улицу. Туда же выплескивались и помои. Дохлые собаки, кошки и крысы, валявшиеся посреди мостовых, тоже были неотъемлемой частью городского пейзажа. Подобная судьба ожидала и многих людей… Впрочем, иногда человеческие тела находили последнее упокоение в реке Гасталлен. Временами Церковь Пилигримов принималась бороться с эпидемиями – и тогда по всему городу зажигались костры, наполняя воздух черным дымом и вонью горелого мяса. Да, Соритерат именовался священным городом; но слишком уж он напоминал преисподнюю…

Порыв ледяного ветра пронесся по улице, обдав Балласа холодом. Он вздрогнул и зябко поежился.

– Ладно, давай-ка посмотрим, что у нас тут имеется. – Баллас разжал кулак. В ладони покоился кошелек каменщика. Украсть его было нетрудно: нарочно столкнувшись с рыжим юнцом, Баллас перерезал шнурок острым осколком бутылки. Вся операция не заняла и двух секунд.

– Сегодня ночью, – пробормотал Баллас, – мне не придется спать на улице.

И все же что-то было не так.