Море Мечей   ::   Сальваторе Роберт Энтони

— Могу спорить, он остается совершенно глух, — вставил Тюневек.

— Точно, — подтвердил Маскевик. — Этот Лелоринель Тел'е'бренекетт такой упрямец.

— Если только это его настоящее имя, — фыркнул Тюневек, который после последнего поединка был со всем не в духе. — «Я с тобой так, как ты со мной», — перевел он имя эльфа, которое и впрямь было одной из вариаций распространенной у этого народа поговорки.

— Что ж, в ней нашла отражение философия дружбы и уважения, разве не так? — спросил старый маг.

— И мести тоже, — хмуро добавил Тюневек.

* * *



Лелоринель же, оказавшись один с маленькой комнате на одном из нижних этажей башни, сорвал с лица маску и тяжело плюхнулся на кровать, весь кипя от раздражения и ненависти к Дзирту До'Урдену.

— Сколько же лет на это уйдет? — пробормотал он, теребя на пальце ониксовый перстень. — А хоть бы и веков, какая разница?

Лелоринель сдернул кольцо и поднес его к глазам. Ему пришлось два года трудиться изо всех сил, чтобы получить эту вещь от Маскевика. Перстень был волшебным и мог надолго удерживать различные чары. В нем заключалось четыре заклятия, которые, как считал Лелоринель, помогут ему убить Дзирта До'Урдена.

Само собой, эльф понимал, что если ему придется применить их все, то, скорее всего, он тоже погибнет. Но это не имело значения. Если Дзирт До'Урден умрет, Лелоринель перейдет в мир иной спокойно.



Часть I. КЛОЧЬЯ ТЬМЫ

Как хорошо быть дома! Как прекрасно слышать шум ветра в Долине, чувствовать его бодрящий холодок, словно напоминающий мне, что я живу.

Как часто мы забываем, насколько важно это простое ощущение. Так легко забыть, что ты действительно живешь, и испытывать благоговение оттого, что можно, наслаждаться рассветом и закатом каждого дня.

И чувствовать, что все время, разделяющее их, и все долгие часы после того, как падет покров темноты, принадлежат тебе и ты волен распоряжаться ими.

И любой человек, встреченный на пути, может как-то изменить жизнь, оставить по себе хорошую или плохую память, оживить будни, прервать монотонный поток одинаковых мгновений. Я думаю, что эти бесполезные мгновения, часы, похожие друг на друга, — наш враг, мазки смерти на полотне жизни.

Да, прекрасно быть дома, в суровой Долине Ледяно го Ветра, где полно всяких чудовищ и за каждым поворотом дороги можно встретить разбойника. Но я чувствую себя более живым и более счастливым, чем раньше. Я слишком долго боролся со зловещей тенью мо его происхождения. Я боролся с неизбежностью отпущенной мне датой жизни, стараясь примириться с тем, что умру много позже Бренора, Вульфгара, Реджиса и Кэтти-бри.

Как глупо было скорбеть о конце ее дней и не радоваться тем дням, что отпущены нам, дням, когда мы вместе! Как глупо позволять настоящему бесследно уплывать в прошлое, при этом сокрушаясь о возможном — всего лишь возможном — будущем!

С каждым мгновением нового дня все мы приближаемся к смерти. И это неизбежно. Осознание этой истины может либо парализовать нас страхом, либо наполнить нетерпеливой жаждой испытать и испробовать все на свете, стремясь жить так, чтобы каждое мгновение запечатлелось в нашей памяти. Жить так, чтобы ощущать биение бытия в мерцании звезды и при ярком свете дня, в тихую погоду и в бурю, и делать каждый шаг с готовностью независимо от того, идешь ли ты через цветущий сад, или глубокие снега.

Старые и зрелые люди нередко забывают эту истину, так хорошо известную юным. И именно в этом прчина злости и зависти, которую многие питают к молодым.