Мрак остается   ::   Энтони Марк

До нее донесся аромат пряностей, восковых свечей и жареного мяса. На девушку тут же нахлынули воспоминания.

— Слушайте! — сказала Эйрин и остановилась. По воздуху разносилась ритмичная музыка. Девушка прикрыла глаза и стала покачиваться, словно тонкое деревце. — Как великолепно!

Лирит глубоко вдохнула, и прохладный воздух освободил ее разум от нахлынувших воспоминаний.

— Ну, сэр Дарж, вы уже почувствовали, что вас охватывает безумие?

Казалось, он задумался над ее словами, затем торжественно кивнул.

— Раз уж вы спросили… возможно, совсем немного. Лирит в изумлении поглядела на каменное лицо рыцаря.

Неужели эмбарец позволил себе пошутить? А может, это всего лишь удачное совпадение? Так или иначе, она рассмеялась. Похоже, порывы Эйрин снова оказались благотворными, и посещение морнишей в конце концов не такая уж плохая мысль.

— Хорошо, — вымолвила она и схватила Эйрин за здоровую левую руку, а Даржа — за крепкую, как железо, правую. — Полагаю, здесь наверняка найдутся пряные пирожки с нашими именами.

Чтобы отыскать пироги, много времени не потребовалось. Заплатив беззубой женщине в оранжево-желтом одеянии по медяку за штуку, они присели в тени листвы. Затем впились зубами в воздушную корочку ароматных пирогов. Расправившись с едой, Эйрин и Лирит громко смеялись, глядя, как Дарж усердно облизывает каждый палец.

После этого все трое принялись блуждать от кибитки к кибитке, и у каждой их манили соблазнительные ароматы. Там были и блюда с засахаренными орешками, и нанизанные на палочки шипящие жиром куски мяса, и небольшие искусно выделанные из листьев чаши, наполненные золотистым, как солнце, но прохладным, как утренняя роса, медовым вином.

Однако не все повозки предлагали съестные припасы. Содержимое многих из них привлекало взоры штуками черной материи с наваленными на них серебряными кольцами, яркими платками, ножами из вороненой стали, отшлифованными камешками, коврами с затейливыми узорами, оловянными свистульками и деревянными шкатулками, украшенными крошечными фигурками птиц и зверей.

У кибитки, имевшей форму крадущейся крысы, какой-то старик поманил их костлявым пальцем. Женщины всмотрелись в полумрак фургона и, когда глаза привыкли к темноте, разглядели стеклянные сосуды на деревянных полках. В них находилась желтоватая жидкость, внутри которой плавали какие-то предметы. Сначала Лирит не могла понять, что именно находится внутри, а затем ее охватил ужас. Один сосуд содержал глазные яблоки, другой переполняли змеи, в третьем плавал не полностью сформировавшийся зародыш свиньи, чей едва различимый позвоночник оканчивался не одной, а двумя головами.

Старик улыбнулся, обнажив пеньки гнилых зубов. Затем потянулся вперед и чем-то темным, сухим и сморщенным слегка коснулся левой руки Эйрин. Это оказалась сморщенная обезьянья лапка. Баронесса вскрикнула и, бросившись прочь от повозки, налетела на шаткую деревянную платформу, где обезьянка, на этот раз вполне живая, энергично пританцовывала в такт ударам барабана. Платформа неожиданно опрокинулась, и проворное существо тут же прыгнуло на руки Эйрин. Девушка снова ойкнула и отшвырнула обезьянку хозяину, который что-то сердито крикнул на своем языке.

Лирит и Дарж подхватили баронессу под локти и оттащили в сторону. Задыхаясь от смеха, Эйрин повисла у них на руках. Из глаз ее катились слезы. Лирит не выдержала и тоже рассмеялась. Даже грубые черты лица рыцаря смягчились, и он заулыбался. Наконец все трое остановились под деревом вдали от повозок. Воздух был полон каким-то особенным тяжелым светом. Высоко над головой листья нежным шепотом делились друг с другом своими заветными тайнами. День медленно угасал. Утих и смех Эйрин. Переведя дыхание, девушка прислонилась к гладкой коре дерева.