Мушкетер   ::   Клугер Даниэль

А вот, например, любопытный момент из описания осады Ла-Рошели, еще лучше характеризующий нашего героя:

«– А ты знаешь, – сказал Портос, – ведь свернуть шею этой проклятой миледи – меньший грех, чем убивать бедных гугенотов, все преступление которых состоит только в том, что они поют по-французски те самые псалмы, которые мы поем по-латыни…»

Так что – не так уж прост этот великан. Он насмешлив, ироничен (иногда – до язвительности), остроумен, хорошо разбирается в людях, склонен к парадоксальным суждениям – и одновременно является основным в великолепной четверке носителем здравого смысла.

И, как я уже писал выше, именно о его прошлом мы не знаем ровным счетом ничего. Ни того, что собой представляла его прежняя, домушкетерская жизнь, ни даже того, зачем ему, собственно говоря, понадобилось скрывать свое настоящее имя при поступлении на службу.

Последнему обстоятельству Дюма как будто дает объяснение – в романе «Двадцать лет спустя»:

«– Как зовут моих друзей? – повторил д'Артаньян, не решаясь довериться кардиналу вполне. – Да. Пока вы ищете, я наведу справки со своей стороны и, может быть, кое-что узнаю.

– Граф де Ла Фер, иначе Атос; господин дю Валлон, или Портос, и шевалье д'Эрбле, теперь аббат д'Эрбле, иначе Арамис.

Кардинал улыбнулся.

– Младшие сыновья древних родов, – сказал он, – поступившие в мушкетеры под вымышленными именами, чтобы не компрометировать своих семей! Длинная шпага и пустой кошелек – нам это знакомо».

Но в том же романе, когда д'Артаньян просит у кардинала Мазарини баронский титул для своего друга, тот отвечает: «Человек без роду без племени. Над ним будут смеяться!» И значит, предыдущие слова Мазарини насчет древних родов относятся к Атосу и Арамису – но не к Портосу.

Еще одна деталь – знание испанского языка: «– Вот странность! – заметил Портос, медленно поднимая голову и изумленно глядя на своих друзей. – Оказывается, я знаю английский язык! Я понимаю все, что вы говорите.

– Это потому, мой дорогой, что мы говорим по-испански, – сказал ему Атос со своим обычным хладнокровием.

– Ах, черт возьми! – воскликнул Портос. – Какая досада! А я-то думал, что владею еще одним языком» («Двадцать лет спустя»).

Кстати, и здесь мы видим, что Портос за словом в карман не лезет. А вообще, из этой цитаты можно сделать вывод, что испанскому языку он не учился – испанский для него родной. Как и французский. Будь на месте Портоса д'Артаньян, все объяснялось бы легко: для гасконцев, живших на границе с Испанией, испанский действительно был таким же родным языком, как и французский. Но о Портосе у Дюма сказано, что он – из Пикардии. Вот Атос говорит о поведении д'Артаньяна и Портоса, вероломно арестованных кардиналом Мазарини:

«– Это две горячие головы: один гасконец, другой пикардиец, – сказал Атос. – Они оба быстро воспламеняются и так же быстро остывают».

Словом, объяснить загадку Портоса, вернее, его происхождения, оставаясь в рамках романа Александра Дюма, не представляется возможным. Но ведь у персонажей «Трех мушкетеров» имеются исторические прототипы! Разумеется, Дюма обращался с подлинными событиями весьма вольно, но какую-то реальную основу приключения его героев имеют. Так не лежит ли разгадка нашего великана в биографии его прототипа? Кем он был, настоящий Портос?

Согласно современным историческим исследованиям (см., например, переведенную на русский язык и изданную в серии «ЖЗЛ» книгу французского историка Жана Кристиана Птифиса «Истинный д'Артаньян») его звали Исаак де Порто (или де Порту). Официально он происходил из дворянской протестантской семьи. Его дед Авраам занимал должность распорядителя обедов («офицер кухни») при наваррском дворе. Отец «Портоса», также носивший имя Исаак, служил нотариусом при Беарнских Провинциальных штатах. Беарн, Гасконь – вот откуда вдруг прорвалась в роман оговорка насчет испанского языка нашего «пикардийца».