Мы зовём тебя править   ::   Доконт Василий

Лёгкость, с которой Василий постигал различные умения в детстве (он рисовал, лепил, пел, писал стихи), покинула его где-то на долгом жизненном пути, оставив сорокавосьмилетнему новичку горечь досады и чувство вкуса - единственную замену филологическому образованию. И он безжалостно кромсал каждую вымученную строку, каждый выстраданный абзац, выбрасывая всё, вызывающее подозрение в халтуре или плохо созвучное с уже написанным ранее.

Попытка написать книгу была настоящей авантюрой, но она была и единственным, в случае удачи, выходом из неудачно сложившейся жизненной ситуации Головина.

"Мне почти пятьдесят лет, - думал Василий, - пора бы уже определиться. Хоть что-то умею я делать хорошо? Хоть чем-то в состоянии я заниматься с душой и долго? Вот натура - ни себе, ни людям…"

В этом Василий был прав. Как человек, он был "так себе". Про таких в народе говорят: "ни рыба, ни мясо". Когда он был ребёнком, все окружающие видели у него массу достоинств и предсказывали большое будущее. Но кому его не предсказывали? Кто знает, может эти чужие надежды и помешали Головину достичь чего-нибудь путного?

Когда человек начинает верить, что может, без особых усилий, овладеть тем или иным умением, он легко приучается к безответственному отношению в любом деле, и пытается жить, не затрачивая труда, с наскока.

Он привыкает не делать более одной попытки, больше одного подхода, к любой проблеме, с которой сталкивается, безразлично, в учёбе ли, в работе или в личной жизни. От того, что не даётся ему сразу, он отказывается, как от недостижимого для него предмета, мотивируя свой отказ ложными объяснениями, вроде "не нуждаюсь" и "не хочу", даже не сознавая, что эта форма ленивого аскетизма вызвана к жизни его легкомыслием, превратившим неплохие, в общем-то, задатки в постоянное "не могу", "не умею".

Чтобы достичь большого будущего, человек должен обладать или ярко выраженным талантом, или высокой работоспособностью. Наилучшие показатели даёт сочетание и того, и другого.

Поэтому Василий, не имевший подобных качеств (или же загубивший их своим легкомыслием), доживя до пятидесяти, без малого, лет, остался вообще без будущего. Трудно назвать будущим безрадостное одинокое существование при отсутствии постоянного места работы, без хоть какой-нибудь уверенности в завтрашнем дне.

Мудрые люди давно заметили, что непрерывно преследующие человека удачи часто вызывают у него симптомы мании величия, зазнайство и эгоизм, направляющие умственные способности счастливчика в сторону практических знаний, чтобы укрепить и расширить полосу удач, по возможности, на всю оставшуюся жизнь.

Неудачники же, напротив, задумчиво скребя в затылке, больше склонны к философскому восприятию жизни и пытаются каждую свою неприятность увязать со всеобщими мировыми законами: кажущаяся неизбежность свершившегося прекрасно маскирует либо недальновидность, либо неосторожность, либо откровенную глупость пострадавшего. Иногда кажется, что законы эти и были созданы неудачниками и лентяями только для собственных потребностей, и существуют лишь в богатом воображении и тех, и других.

Вряд ли стоит объяснять, почему при легкомысленном отношении к жизненным коллизиям, Василий оказался среди приверженцев философии. Нет, он не зарылся в толстенные учёные труды, не стал сторонником какой-то философской школы, не приобщился к многовековой мудрости и многовековым заблуждениям человеческого общества.

Философия Головина была самодельной, доморощенной. В ней нашли отражение его личные мудрствования и наблюдения, опирающиеся только на личный опыт и пару-тройку подхваченных где-то околонаучных идеек.

Уже давно ни для кого не секрет, что человеку в течение всей жизни приходится делать выбор.