Мышеловка   ::   Нортон Андрэ Мэри

Ему не следовало бы таким вот образом демонстрировать свой крутой норов. Слишком любил пинаться. Он и ее пнул, когда она начала рассыпаться, так что я рассчитывал, что он и сейчас это проделает. А эти зеленые сферы, они такие — только задень их, да позволь той твари, что скрыта у них внутри, добраться до тебя и — бам! — готов монстр! Я это обнаружил пару месяцев назад, когда за мной гналась песчаная мышь. Надо полагать, думала больше об обеде, чем об опасности, и вдруг — бабах — готово! Гналась за мной еще одна мышь и снова на дороге такая же пушистая сфера. Я через нее перепрыгнул, а мышь сходу врезалась — та же история… Ну, думаю, тут все ясно. Глянь, Джим, на этот раз, кажется, у него получилось!

Он ткнул пальцем в протянутую руку монстра и ничего не произошло. Статуя выглядела прочной.

— Так значит все эти твари были когда-то живыми! — я слегка вздрогнул, вспомнив облик некоторых из них.

Сэм кивнул.

— Возможно, не все они обитали на Марсе — слишком много разных видов обнаружено. Земляне, наверняка, не первые, кто высаживался здесь на своих ракетах. Наверняка человек-муравей и эта гигантская жаба никогда не жили вместе. Когда-нибудь я прикуплю межзвездный корабль и отправлюсь на поиски мира, откуда прилетела сюда моя крылатая леди. Бедняга! Здешняя атмосфера слишком разрежена, чтобы она могла летать на своих крыльях.

— Ну, а теперь, Джим, если ты мне поможешь, то мы доставим это произведение искусства в Террапорт. Сколько миллионов кредитов обещали ученые парни тому, кто доставит хоть одну такую штуку в целости и сохранности?

Он был настроен так по-деловому, что я ни слова не говоря, просто подчинился ему. И он таки сорвал с ученых приличный куш — настолько приличный, что смог купить себе межзвездный корабль. И теперь он странствует где-то там, исследуя Млечный Путь, разыскивая свою крылатую леди. А уникальный монстр находится сейчас в Межпланетном Музее. Толпы туристов приходят, чтобы поглазеть на него. Что касается меня — я избегаю красных скал, зеленых пушистых сфер и никогда, никогда не пинаю предметы, вызывающие почему-либо мое неудовольствие — себе дороже.