На суше и на море   ::   Подгурский Игорь

– Сща-ас, – сквозь зубы мрачно напророчил воздушный ас сидевшему рядом Ване Сусанину, – сща-ас бек все бросит и пойдет писать рапорт.

Сусанин повернулся назад, нашел взглядом вольного сына степей и согласно усмехнулся: как обычно, при звуках голоса Баранова Батыр впал в легкую кому. Вот и сейчас, откинувшись на резной скамье, он блаженно сопел, изредка сладко причмокивая и ворочаясь во сне. К слову сказать, за всю свою службу он писал рапорты только на одну тему – об увольнении. Зато писал их с удовольствием и часто.

– Другой случай, – продолжал Баранов. – Приобретение товарищем Задовым новой папахи и ее последующая утрата. Встаньте, Лев Николаевич, пусть на вас коллеги осуждающе посмотрят. Где товарищ Задов?

– Дежурный по отряду, – напомнил Садко. – Бдит.

– Да, спасибо. Тут, товарищи, такое дело. Во-первых, весьма подозрительны обстоятельства приобретения товарищем Задовым этой самой папахи. Есть основания полагать, что имел место недоказанный мной факт прижизненного мародерства. Ну, это, сами понимаете, еще куда ни шло А вот пройти мимо утраты вещевого имущества мы не должны. Не так ли, Хохел Остапович?

Начальник отрядного тыла Щирый с готовностью вскочил, ожесточенно закивал головой и замахал загребущими руками. Слов от возмущения у него давно не было.

– Садитесь, товарищ Хохел. Я понял, о чем вы. Мы еще разберемся с этим вопиющим случаем. Да, и хотел бы напомнить товарищу Муромскому, что взятая девять веков назад со склада четвертинка скатерти-самобранки им до сих пор не возвращена.

Хохел, обнажив в улыбке белые зубы запасливого суслика, радостно обернулся к Илье и одобрительно затряс головой, зато Баранов быстро уткнул глаза в текст доклада, чтобы случайно не увидеть, как Илья встал с последнего ряда и показал ему, Баранову, а заодно и оторопевшему Хохелу ловко сложенный кукиш величиной с мелкую дыню.

– Господа, – невозмутимо продолжал заммордух свой доклад, – приступаю к особо важному вопросу. Напоминаю, что бдительность, бдительность и еще раз бдительность остается главным оружием против наших заклятых друзей по коррекции реальности. Разгулы-рыцари Колченогого стола по-прежнему не дремлют. «Коровьи джедаи» тоже не спят. Смешно говорить, даже японо-полинезийские «Пасынки солнца» постоянно страдают бессонницей. А товарищ Задов в это время спит… Где у нас товарищ Задов?

– Дежурный по отряду, – не удержался в зале Садко. – Бдит.

– Да? Очень сомневаюсь. Товарищ Задов в это время, наверное, листает контрабандный «Плейгерл» из какой-нибудь зачиханной реальности и в ус себе не дует. Теперь об экономии праны-маны…

Пока Баранов занудно распинался о необходимости пресечь факты межреальностного пустопорожнего прогона карусели за пивом [4] , обстановка в зале слегка изменилась.

Дело в том, что в штабную палату тихонько вошел и осторожно двинулся вдоль ее стены Лева Задов. Из заднего кармана его галифе торчал свежий номер какого-то красочно иллюстрированного журнала, но в руках его однополчане узрели до боли знакомый берестяной туесок пневмопочты из главка. Народ в палате подобрался и насторожился.

Скользнув позади трибуны с Барановым, который продолжал бубнить о том, что экономия праны-маны должна быть экономной, Лева подошел к президиуму, протянул туесок Владимирову, а папку – сидевшему рядом Скуратову. Потом, небрежно отдав честь знамени отряда, Задов развернулся и, поскрипывая сапогами, прошел к спуску в зал за спиной Баранова, не преминув высунуть розовый от малины язык, скорчить мерзкую рожу и оттопырить уши.

Народ в зале оживился. Лева явно хотел было на сцене задержаться, но, поймав гневный взгляд Малюты, вытянул руки по швам и ретировался с подиума, да и из штабной палаты заодно.

Впившись глазами в начальника, народ безуспешно гадал, какие новости он так быстро и безмятежно читает.