Народ тени   ::   Говард Роберт Ирвин

Свалка длилась недолго, и мы увидели, как на копье поднимается рыжеволосая голова. Лицо ирландца все еще горело жестокой радостью.

Они ушли, не заметив нас, и мы продолжили путь. Спустилась ночь, и лунный свет придавал всему вокруг оттенок неправдоподобия. Мы натыкались на следы отхода других групп – там, смотришь, легионер, пронзенный копьем, лежит на краю пропасти, там валяется тело без головы, там, в другом месте, голова без тела. Разбитые шлемы, поломанные мечи и копья...

Теперь мы шли исключительно ночами, прячась днем среди камней. Мимо нас часто проскальзывали небольшие отряды варваров, иногда мы пропускали их, затаившись в камнях чуть ли не на расстоянии вытянутой руки.

Уже светало, когда пейзаж резко изменился. Мы вышли на плоскогорье, окруженое со всех, кроме южной, сторон горами. Мы надеялись, что отсюда наконец-то начнется спуск на спасительные равнины.

Мы остановились на берегу озера. Ни следа врага, ни облачка дыма заметно не было. Но римлянин вдруг поднял руку к лицу и упал, не издав ни звука. В его теле торчал дротик.

Мы посмотрели на озеро. Никаких лодок, плотов, вообще ничего не было на гладкой его поверхности. В прибрежных зарослях тоже никого. Мы разом повернулись, чтобы посмотреть на вересковые поля, и второй римлянин рухнул лицом вперед с дротиком в спине.

Я выхватил меч и лихорадочно обшарил взглядом окрестности. Вереск был настолько низок, что даже каледонец не смог бы в нем укрыться. На озере ни морщинки, почему же тогда одна из тростинок дрогнула, когда все остальные остались неподвижными? Я подошел ближе и вгляделся внимательнее. У подозрительной тростинки всплывал большой пузырь воздуха.

Я подошел еще ближе... и увидел отвратительную харю, таращившуюся на меня из-под поверхности воды. Молниеносное движение – и мой меч устремился к врагу. В самую пору, чтобы парировать удар копья, направленный в мое сердце. Вода взбурлила, и из озера выскочил дикарь с дротиком за поясом и дыхательной трубкой в обезьяньей руке. Теперь я знаю, почему так много римлян гибнет по берегам озер.

Я отбросил щит и все лишнее – все, кроме меча, кинжала и панциря. Я чувствовал, как растет, вздымается волной во мне злость. Я остался в одиночестве. Один во вражеской стране, среди дикарей, жаждущих моей крови. Клянусь Тором и Вотаном, я проучу их! Я им покажу, как уходит на тот свет норманн! С каждой секундой с меня сползала шелуха цивилизованности, все меньше во мне оставалось от римлянина, представителя древней цивилизации, высокой культуры, все сильнее давали о себе знать примитивные инстинкты, жажда крови.

Меня охватил гнев, подзуживаемым типично норманнским презрением к врагу. Я чувствовал себя прекрасно и был готов к любым неожиданностям. Тор видел, как я сражался до сих пор, и знает, что во мне жива еще душа норманна, воинственного викинга, более глубокая и таинственная, чем бездонные пропасти Северного Моря. Я перестал быть римлянином, я снова был норманном, рыжебородым варваром, я шел по вереску уверенно, как дома. Кто такие эти пикты? Недоразвитые карлики, чье племя уже вымирает. Откуда во мне бралась такая бешеная ненависть? А чему тут удивляться? Чем больше поддавался я инстинктам, тем сильнее горел во мне огонь нетерпимости. Была еще одна причина, о которой я тогда даже не догадывался. Пикты были людьми совершенно иной эпохи. Кельты и норманны вытеснили их, надвинувшись с севера. Где-то глубоко в моем подсознании хранились воспоминания о многолетних жестоких войнах. К этому следует добавить все те ужасные истории, что рассказывают о пиктах. Я видел их кромлехи, разбросанные по всей Британии, видел огромную стену, воздвигнутую около Кориниума. Я знал, что кельтские друиды люто их ненавидят.