Небеса Таргала   ::   Лорд Джеффри

Он был агентом — пусть превосходным, но всего лишь агентом… Он наблюдал и фиксировал, выполняя свою задачу, докладывал об увиденном, не пытаясь глубоко проанализировать факты… Потом… Да, потом превратился в нечто большее, почти незаметно для себя, в иных реальностях его воспринимали как человека, способного изменить привычный ход событий, как бесстрашного воина, полководца, героя. Великого героя!

Он и стал героем — раз этого требовали обстоятельства. Но шло время, и постепенно он уяснил, что герой — не тот, кто размахивает мечом лучше всех и лучше всех палит из бластера. Герой должен научиться не только побеждать, но и отступать, что требовало иногда большего мужества, чем открытая стычка, герой должен вести людей и думать о них больше, чем о сохранении собственной шкуры. Ему пришлось пройти и испытание властью — такой властью, которой уже не ведали на Земле, властью над душами и телами, над жизнью и смертью. Он становился то Одиссеем, стремящимся лишь к ему одному ведомой цели, то Сивиллой, изрекающей туманные предсказания, то всемогущим представителем инозвездной цивилизации, то чужаком, лишенным памяти, забывшим свой мир…

Да, было, все это было! Он превращался в героя и победителя, становился властелином и пророком, вел в поход многотысячные армии или племя волосатых дикарей, встречался с людьми и нелюдями, любил, сражался, бежал… Он был…

«Не важно, кем ты был, — сказал Ричард Блейд самому себе, — важно, кем ты стал». Агент, герой, властитель, вождь — все эти ипостаси спадали с него, отлетая, словно луковичная шелуха, и под ними обнажалась сердцевина. Истина! Она не была ни горькой, ни сладкой, она являлась сутью, философским камнем его души, бесспорным результатом того, что ему пришлось испытать за долгие годы.

Он стал странником, вечным странником, всегда стремящимся в путь, жаждущим ощутить под ногами дорогу или палубу плывущего неведомо куда корабля. Высокое звание, подумал Блейд; почетный титул, которым награждали немногих! Куда значительнее, чем королевский и императорский! На миг он ощутил легкое смущение — не ставит ли он себя выше Ее Величества?.. Сэр Ричард Бартон, его тезка, был великим странником — так же, как Ливингстон или Дрейк, — но все они оставались верными подданными британской короны. Скорее, стоило смущаться из-за того, что он причисляет себя к таким людям…

Блейд раскрыл глаза и горько усмехнулся Увы! В тот миг, когда он осознал свое место в мире и собственное предназначение, его странствиям пришел конец! Ибо на Земле наступила иная эпоха, не похожая на времена Бартона и Ливингстона или, тем более, Дрейка, все, достойное открытий, было открыто и исследовано. Над некогда таинственными истоками Нила, над пустынями Австралии, над Тибетом и Огненной Землей бороздили воздух реактивные лайнеры, а над ними, в черной бездне космоса, кружили спутники. Лишь иной мир мог утолить жажду необычайного, но щель, в которую он проскальзывал в чужие реальности, становилась уже с каждым днем.

Покачав головой, Ричард Блейд налил и выпил еще одну рюмку, затем прошел в свой кабинет и вставил кассету в магнитофон. В полной неподвижности он прослушал запись, запустил ее снова и снова — так, как было сказано Лейтоном. Многое из того, что содержалось в завещании его светлости, Блейд уже знал. Его опять предупреждали — и самым серьезным образом! — что новые экспедиции опасны. Спидинг, его уникальный талант, слабел, это значило, что скорость перестройки нейронных связей падает, не поспевая за высокочастотными импульсами, которыми компьютер настраивал его мозг на восприятие иной реальности. В очередной раз он может превратиться в идиота, потерять навсегда память или застрять в чужом мире.

Все это он знал, и новыми являлись только два факта, краткое изложение теории Хейджа, содержавшееся в послании, и предсмертная просьба Лейтона совершить еще одну или две экспедиции.