Небесные просторы   ::   Брин Дэвид

Потому что по большей части сны Гарри были полны ошеломляющими, извивающимися аллафорами, возникающими в соответствии со странной полулогикой пространства Е. Даже защищенная каюта не была недоступна для щупалец контрреальности, проникавших через переборки в его сон. Неудивительно, что проснулся он ошеломленный, потерявший ориентацию, потрясенный сигналом тревоги.

Гарри смотрел на мерцающие буквы — каждая извивалась, словно спятивший живой иероглиф, жестикулируя на идеограмматическом синтаксисе галактического языка номер семь. Сосредоточившись, он перевел это сообщение на родной англик.

— Здорово, — сухим тоном заметил Гарри.

Очевидно, патрульный корабль снова приземлился.

— Просто замечательно.

Тон сигнала изменился. Оттолкнувшись от койки, Гарри босиком ступил на холодный пол и вздрогнул.

— Только подумать… мне говорят, что у меня склонность к такой работе.

Иными словами, нужно быть хотя бы частично спятившим, чтобы подходить для такой работы.

Стряхнув сонливость, он поднялся по лестнице на обсервационную платформу непосредственно над каютой — шестиугольное помещение в десять метров поперек с контрольной панелью в центре. Потянулся к кнопке сигнала тревоги и сумел отключить его, не приведя в действие вооружение и не выпустив атмосферу станции в пространство Е. Сводящий с ума гудок резко смолк.

— Ах… — Гарри вздохнул и едва не уснул снова прямо здесь, стоя за мягким командирским креслом.

Но тогда… если он опять уснет, то снова увидит сны.

Никогда не понимал «Гамлета», пока не получил это назначение. Теперь мне кажется, Шекспир побывал в пространстве Е, прежде чем написал «быть или не быть».

…уснуть? И видеть сны?.. [1]

Старик Уилл, должно быть, знал, что бывают вещи похуже смерти.

Почесав живот, Гарри посмотрел на приборы. Никаких красных огней. Станция как будто функционирует нормально. Никаких крупных прорывов реальности. Со вздохом он сел в кресло.

— Режим наблюдения. Доложите о положении станции.

Загорелся голографический экран, в воздухе повисла синяя буква «Н» гротескового шрифта. От этой медленно поворачивающейся буквы послышался мелодичный голос:

Режим наблюдения. Единство станции в норме. Сигнал тревоги принят командиром станции Гарри Хармсом в 4-48-52 внутреннего времени по субъективной оценке…

— Я и есть Гарри Хармс. Почему бы не сказать мне чего-нибудь такого, чего я не знаю? Например, из-за чего сигнал тревоги, ты, неудачный предлог для парика на лыси…

Проклятие прервалось из-за чихания. Гарри тыльной стороной волосатой ладони вытер слезы.

Сигнал тревоги был дан из-за перерыва продвижения станции в пространстве Е, невозмутимо продолжал голос. Очевидно, станция застряла в аномальном регионе.

— Хочешь сказать, мы наткнулись на риф. Это я уже знаю. Но какой именно… — Он пробормотал: — Ну ладно, не важно. Пойду взгляну сам.

Гарри забрался к верху вертикальной занавески-жалюзи — такие жалюзи покрывали все шесть окон станции, просунул палец между двумя планками и развел их. Слегка поколебавшись, посмотрел одним глазом.

По крайней мере станция, кажется, приняла стандартный формат. Она не кит, не медуза, не аморфная капля, хвала Ифни. Иногда этот континуум оказывает на предметы очень странное, даже смертельное воздействие.

На этот раз контрольное помещение по-прежнему, как стеклянный купол, расположено на сплющенном белом сфероиде, открывая круговой обзор обширного метафорического царства, сомнительного, опасного, но никак не однообразного.

На удалении виднелись рваные черные горы, подобные эбеновым айсбергам; они величественно пронзали нечто напоминающее бесконечное море пурпурной травы. «Небо» красно-синего цвета, какой можно увидеть только в пространстве Е. И в нем дыры.

Пока все хорошо.