Небесный король: Покровители   ::   Живой Алексей

Эту сентенцию Гризов обдумывал лежа на узкой кровати мотеля «Репино» в обнимку с интересной девчонкой. Завали ее Леля. Познакомились они вчера в какой-то кафешке на первой линии Васильевского острова, куда студентов с «журфака» неожиданно занесло отметить окончание очередной сессии. Неожиданно, потому что до этого они отмечали радостное событие целый час в баре по соседству и уже решили, что пора расходится, а то от перепития начнутся студенческие волнения. Остались лишь самые стойкие, среди который находился и Гризов, радостно выпивавший за прохождение экватора. Однако стоило выйти на улицу и пройти в сторону метро нетвердые сто метров, как обнаружилось еще одно заведение, которое никак нельзя было обделить своим вниманием. Там и продолжили. Там и обнаружилась Леля.

Уже изрядно выпив, Антон вдруг ощутил прилив грусти. Ему вспомнилась армия, подъемы, разводы, кросс по пересеченной местности в противогазе, караулы, ночные кошмары в виде двух ванн с картошкой, которую надо вычистить до рассвета, чтобы успеть заснуть еще на часок. Все это было уже так давно, почти три года прошло, а иногда казалось, что было это только вчера.

По ночам Гризову до сих пор иногда снилось, что вдруг проснется он не у себя в комнатке на Грибоедова, где временно разрешила пожить сестра, а снова на пружинной армейской койке. И ждет его спросонья не медленная чашка кофе перед телевизором, а подъем за тридцать секунд, пока горит спичка усатого сержанта, а потом бег от инфаркта с голым торсом да в кирзовых сапогах.

Когда такое накатывало, казалось, что эти впечатления не выветрятся никогда. Слитком уж яркими они казались, особенно поначалу. Но к счастью Гризов находил в своей новой мирной жизни много такого, что подтверждало древнюю мудрость, – время лечит.

Хотя некоторые его сослуживцы так и не смогли преодолеть жизнь по распорядку. Армия засосала их целиком. За два года службы армия позволила им понять, что распорядок это как раз то, что наполняет их жизнь смыслом. А точнее позволяет не забивать голову заботами о завтрашнем дне. Некоторых она растворила в себе навсегда, сделав прапорщиками. А другие трансформировались уже на гражданке. Например, Малой, сидевший в армии за «Роялем», соседним с постом радиоперехвата Гризова, пропьянствовав, сколько положено, очень скоро разыскал поблизости от места своего проживания воинскую часть и опять пошел служить, только теперь по контракту. А Майкл подался на службу в милицию. Сменил один устав на другой. Распорядок – великая вещь. Многие без него просто не могут выжить.

И только Гризов наслаждался жизнью на воле. Ему до чертиков надоел забор, который два года отделял его от мирной жизни. Возвращаться назад не хотелось ни за какие деньги, а тем более, добровольно. Хотя, глядя на тех, кто не служил и хвастался этим, Гризов поглядывал на них презрительно. Словно это были какие-то импотенты по сравнению со здоровыми мужиками, оттянувшими свое. Все-таки служба в армии позволяла понять, что такое свобода и заставляла ее ценить. Хотя бы за это стоило сказать ей спасибо.

Антон уже давно перестал шарахаться от офицеров и отдавать им честь, ибо гражданская одежда хранила его как шапка невидимка. Офицеры и армейские патрули его теперь просто не замечали, не обращали внимания. Одно это поначалу забавляло. Потом прошло.

Воспоминания об армии чаще всего приходили только по ночам вместе со смутной тягой к каким-то полетам и превращениям. И приходили он с каждым годом все реже. В первые месяцы на гражданке Гризов даже сходил на прием к «психу», то бишь к психотерапевту, желая выяснить, не повредился ли он в уме за время прохождения армейской службы, не считая плоскостопия и «грибка» приобретенных дополнительно.