Неизвестное устройство   ::   Рассел Эрик Фрэнк

Те же лица, на тех же сиденьях, тот же шелест разворачиваемых газет, тот же гул голосов при разговоре. Или вечерняя дорога домой вдоль обсаженной деревьями аллеи, где всегда можно встретить какого-нибудь соседа, чистящего машину или подстригающего газон на лужайке. Щенок, прыгающий вокруг тебя перед твоим крыльцом. Улыбающееся, раскрасневшееся от кухонной жары лицо Дороти, приглашающей тебя в дом, когда двое детей виснут у тебя на руках и просят сделать что-то для них смешное и веселое.

Вот это и есть малюсенькие, но ценные крупицы, из которых и состоит обычный день, и вот разом они теряют свою реальность.

Они расплываются и становятся размытыми, они маячат как призраки, не решившие, идти им дальше или остановиться. Они покинули его, оставив в ужасном умственном одиночестве. Он ринулся за ними с желанием догнать их — их, которые разжигали его пораженный шоком мозг, догнал, но они тут же исчезли снова.

Все началось с нескольких слов. Он возвращался домой в холодный вечер, который нес в себе явные намеки приближающейся зимы. Тонкие слои тумана плавали в наступающих сумерках. Как всегда, он должен был пересесть с поезда на поезд, и для этого ему надо было двенадцать минут подождать на платформе. Следуя своей давней привычке, он прошел в буфет, чтобы выпить за это время кофе. Он сел на стул за стойкой с правой стороны и сделал заказ, который делал уже бесчисленное множество раз:

— Черный кофе, пожалуйста.

Рядом с ним сидели два человека, крутили в руках чашечки с кофе и вели несвязную беседу.

Они выглядели как ночные шоферы «дальнобойщики», собирающиеся вскоре приступить к своим обязанностям. Один из них говорил со странным, непонятным акцентом, который Брансон не мог определить.

— Шансы пятьдесят на пятьдесят, — сказал тот, который говорил с акцентом, — даже если это было сделано вчера. Полиция никогда не раскрывает более половины убийств. Они сами в этом признаются. — Не знаю, — возразил другой, — цифры могут врать. Например, сколько раз они прихватывают кого-нибудь, кто совершил более одного преступления, к примеру дюжину?

— Что ты этим хочешь сказать?

— Смотри, давай будем рассуждать о вещах как они происходят на самом деле, а не как они должны быть. Никого не наказали за убийство: это будет начальный факт. Парня, допустим, приговорили к смерти совсем за другие грехи. Но они знают, что он убийца, а доказать этого не могут. А они должны доказать, иначе им его не прихватить.

— Ну?

— Но он, возможно, замешан в нескольких других убийствах, о которых они не знают или не могут их доказать. Все эти убийства остаются нераскрытыми. Но что толку, если они и сумеют их на него повесить? Никакого! Они не могут казнить его несколько раз. Когда заплатит за свое убийство, он заплатит за все сразу. Он заплатит за определенное преступление, которое они раскрыли, — говорящий задумчиво отхлебнул кофе, — этот факт никогда не опубликовывался и никогда о нем не скажут. Но если бы он был обнаружен, то мы бы увидели, что шанс для убийцы остаться безнаказанным — двадцать из ста.

— Пусть так, — согласился тот, кто говорил с акцентом. — Но, как они утверждают, это было совершено лет двадцать назад. Это дает преступнику кое-какую фору.

— А как ты оказался в этом замешан?

— Я же говорил тебе. Вода подмыла это большое дерево. Оно очень низко склонилось над дорогой. Заставило меня даже пригнуть голову, когда я проезжал мимо. Через несколько миль я встретил патрульную полицейскую машину. Я остановил ее и предупредил их о том, что пятьдесят тонн готовы перекрыть дорогу. Они поехали туда посмотреть.

— А потом?

— Затем полицейский пришел в контору и спросил меня. Он сказал, что дерево спилили и увезли. А вот под корнями нашли человеческие кости, принадлежавшие женщине, убитой около двадцати лет назад.