Ненавязчивость зрения   ::   Варли Джон

Никто не удивлялся, увидев меня во второй раз. Похоже, в Таос съехалось много людей, которые скитались по нему туда-сюда. Я редко оставался в одном месте дольше трех дней и всегда участвовал в труде. Я подружился со многими и приобрел много навыков, которые могли бы мне пригодиться, оставайся я в стороне от дорог. Я подумывал, не осесть ли в одной из общин насовсем. Когда я не смог принять решение, мне сказали, что спешить некуда: я могу посетить Калифорнию и вернуться обратно. Похоже, они были уверены, что я вернусь.

Поэтому, когда пришла весна, я по холмам направился на запад. Дорогами я не пользовался и спал под открытым небом. Я надолго оставался в очередной коммуне, до тех пор, пока они не стали попадаться реже, а затем исчезли вовсе. Местность сделалась менее красивой, чем прежде.

Наконец, через три дня неспешного пути от последней коммуны, я подошел к стене.

В 1964-м в Соединенных Штатах разразилась эпидемия краснухи. Это одна из самых безобидных заразных болезней. Единственный случай, когда она представляет опасность — для женщин в течение первых четырех месяцев беременности. Она передается плоду, у которого обычно возникают осложнения; в их число входят глухота, слепота и мозговые нарушения.

В то старое время — когда аборты еще не были легко доступны, с этим ничего нельзя было поделать. Многие беременные женщины заражались краснухой и рожали. За год появилось пять тысяч слепоглухих детей. Обычно в Соединенных Штатах их рождалось сто сорок.

В 1970-м пяти тысячам потенциальных Хелен Келлер [Хелен Келлер (1880-1968) — американская писательница и педагог; слепоглухая; Энн Салливен — ее учительница] исполнилось шесть лет. Вскоре поняли, что достаточного количества Энн Салливен для них не найдется. До этого слепоглухих детей можно было отправить в один из немногих специальных приютов.

Возникла проблема. Не всякий может управиться со слепоглухим ребенком. Вы не можете приказать им умолкнуть, когда они стонут; не можете убедить их, сказать, что их стоны сводят вас с ума. У некоторых родителей, попытавшихся держать таких детей дома, возникали нервные срывы.

Многие из этих пяти тысяч были умственно отсталыми, с ними практически невозможно было общаться — даже если бы кто-то и попытался. Эти, по большей части, оказались, как на складах, в сотнях анонимных больниц и приютов для «особых» детей. Там их держали в кроватях; переутомленные медсестры раз в день обмывали их, а в остальном им предоставляли все преимущества свободы: им позволили беспрепятственно гнить в их собственных темных беззвучных вселенных. Кто может сказать, что для них это было плохо? Не было слышно, чтобы кто-то из них жаловался.

Вместе с умственно отсталыми оказалось много детей с нормальным мозгом, поскольку они не могли никому сказать о том, что там, за этими незрячими глазами, скрываются они. Они не прошли обойму тактильных тестов, не сознавая, что когда их под тиканье часов их просят вставлять круглые затычки в круглые отверстия, [намек на английскую идиому: square peg for round hole (квадратная затычка для круглого отверстия, т.е. что-то неподходящее) ] решается их судьба. В результате они проводили в кроватях всю оставшуюся жизнь, и никто из них тоже не жаловался. Для того, чтобы протестовать, надо сознавать, что есть возможность чего-то лучшего. Кроме того, нелишне владеть каким-то языком.

Оказалось, что у нескольких сотен из этих детей интеллект в пределах нормы. Истории о них появились в печати, когда они сделались подростками и выяснилось, что не хватает хороших людей для того, чтобы должным образом обращаться с ними. Затратили деньги, подготовили учителей.