Необходимое условие   ::   Силецкий Александр

- Выходит, я буду сидеть здесь у вас и работать. Люди будут умирать под пулями, от голода, холода, а я, в тепле и довольстве, проживу свое, а после появлюсь и сообщу: дескать, вот, наработал я вам теорию, радуйтесь и развивайтесь. Так, что ли? И это, по-вашему, прогресс?

- Успокойтесь. Вы вернетесь обратно. - Голос звучал бесстрастно, точно внезапно утратил к судьбе Клевцова всякий интерес. - Нам важно было до конца удостовериться... Скажите сами, что мешает вам спокойно завершить работу?

- Вы предлагаете сделку? - зло усмехнулся Клевцов. - Покупка души или как там еще?..

- Не выдумывайте чепухи. Ваша работа и ваша жизнь действительно нужны людям. И мы действительно хотим помочь. Что вам мешает? Говорите!

Может, и вправду? Плюнуть на все и согласиться? В конце концов он сам мечтал о подобном. Ради этого боролся, жил... Ведь много и не нужно...

Клевцов задумался.

Война? Они не вправе ее отменить... Разруха, голод? Все к одному!

На миг перед ним встали три пары испуганных, голодных, измученных детских глаз... Моя работа им нужна... Кому? Вот этим трем, которые обречены? Или другим, похожим?

- Мне не хватает хлеба, - сухо и твердо произнес Клевцов. - Дневного пайка. На который можно хоть как-то протянуть. Паек до конца блокады. А?

- Ну что ж, - согласился Голос, - если вы считаете, что этого достаточно... Пусть так. Все должно выглядеть естественным.

- Да-да, - быстро сказал Клевцов, будто опасался, что Голос передумает. - Но если можно, то, пожалуйста, четыре пайка. Четыре взрослых пайка.

- Это исключено, - равнодушно отозвался Голос.

- Но почему? - поразился Клевцов. - Ведь сами же сказали: долг...

- По отношению к вам. И только. Мы не смеем давать больше, чем требует разумный минимум, и нам запрещено к объекту помощи подключать новых лиц, не влияющих прямо на его жизнь.

- А если эти лица для меня важны, как жизнь, как вся моя работа?

- Запомните: поступки контролировать мы не вправе. Мы можем лишь указать их желательное русло, что и подкрепляем необходимой материальной помощью. А дальше думайте сами. Машина рассчитала: вы сделали верный выбор. Для работы вам достаточно. Только не обесценьте ее неверным шагом. Через год будет проверка. Прощайте.

- Спасибо, - растерянно пробормотал Клевцов. - Но...

Внезапно обрушившаяся темнота опрокинула его навзничь и лишила дара речи.

Он трудно приходил в себя.

Никогда еще слабость не сковывала так его тело, не омрачала так его рассудок.

"Второго обморока я не выдержу", - вяло протекла и пропала мысль.

Сквозь полузабытье он едва слышал чьи-то совершенно посторонние, отчаянные голоса:

- Дядя Слава, дядя Слава, ну, пожалуйста, не умирайте!

"Это меня зовут, подумал он. А собственно, чего теперь-то волноваться? Ведь я договорился, мне обещали... Кто? Когда? Что за нелепость! Это же все галлюцинация. Такого не бывает! И - согласуется с моей работой... Да! "Энтропия времени. Фактор жизни". Не написанная еще, последняя глава. Но в ней - все-все... Значит, могло произойти? Случилось?!"

Господи, но до чего же он ослаб!..

Клевцов открыл глаза и, упираясь дрожащей рукой в грязный пол, попытался сесть.

От голода тупо ныло в желудке, холодная комната не грела, за стеной по-прежнему гремела канонада - все было так, как он уже привык...

Перед ним стояли заплаканные и одновременно радостные ребятишки.

"Много ли человеку для счастья надо? - с болью подумал Клевцов. - А всего-то навсего, чтобы он просто жил. И чтобы рядом тоже кто-то жил. Если уж явился на свет".

- Ой, дядя Слава, мы так испугались!.. Мы думали, что вы...

- А вот и дудки! - принужденно весело улыбнулся Клевцов. - Я, братцы, сильный. Даром, что ли, я Дед Мороз?

Он вовремя вспомнил о своей игре, а они, словно и не случилось досадной заминки, с восторгом ее подхватили.

"А они мне верят, - с внезапной радостью отметил он.