Непокорное время   ::   Клейн Жерар

Она достаточно могущественна, чтобы предотвратить всякий кризис, старение и смерть, которые для любой эфемерной цивилизации гибельны. Она стабильна — и в этом ее сила».

— Мне это известно. Однако прав ли Арх? Не защищает ли он свою собственную власть? Все меняется в этом мире — от твоих творений до звезд. Лишь Федерация застыла в своей неизменности. И эту ее стабильность создаем мы, солдаты времени, бросая к ее ногам освежеванные туши юных миров.

Пальцы Арана легко скользили по его детищу, и каждое прикосновение меняло форму цветных струек дыма внутри. Жесты скульптора исключали случайность. Аран вдруг выпрямился.

— Хочешь знать мое мнение? — резко спросил он. — Думаю, поведение Федерации пагубно. Убежден, она допускает ошибку, контролируя время. Возможно, она тем самым предотвратила свою старость, но одновременно она и убила в себе жизнь. Мы не имеем права ради собственного процветания искажать будущее других миров. Другие миры имеют полное право жить и развиваться. Знаешь ли ты, что моему искусству уже сотни лет и оно неизменным прошло через века? Думаешь, я не устал повторять одно и то же? Думаешь, я не в силах создать нечто новое? Я ведь творец, а не просто специалист, каких плодит наша Галактика для любого рода деятельности. Даже для искусства. А как хочется уйти от этого неизменно повторяющегося совершенства. Что из того, что в Федерацию входят тысячи обитаемых миров? Все равно в ней пахнет затхлостью. Иногда, глядя на это небо, я чувствую, что попал в тюремную камеру. А затем заставляю себя улыбнуться и вновь берусь за работу, заново обретаю счастье от занятий своим делом.

Послышался мелодичный звон.

— Слушаю, — откликнулся Аран.

— Мне нужен Йоргенсен, — отрубил мужской металлический голос.

— Слушаю, — отозвался Йоргенсен. Он знал, кому принадлежит этот голос. Знал, что последует дальше. Радость охватила его, мышцы рук непроизвольно напряглись.

— Вам поручена новая миссия, — сообщил голос. — Завтра вы отправляетесь на планету Игона для проведения коррекции ее истории. Возвращайтесь на Альтаир.

— Буду вечером.

— Прекрасно. До свидания.

Йоргенсен повернулся к Арану.

— Игона. Никогда не слышал о такой планете. Коррекция истории. Любимый эвфемизм.

— А вот и ответ, — сказал Аран. — Федерация не терпит конкуренции. Ее право — право сильнейшего.

— Я могу отказаться, но не откажусь. В этих миссиях смысл моего существования. Как смысл твоего — в твоих скульптурах.

Внизу появился ребенок — дочка Арана. Она играла с красным мячом, современным чудом техники. Сложные механизмы позволяли мячу кружить вокруг ребенка и ускользать от него в момент, когда, казалось, игрушка уже в руках. Сложность игры можно было регулировать. Изредка мяч допускал ошибку и позволял приблизиться к себе. Девчушка заливисто смеялась и пинала мяч ногой. Он откатывался и возвращался.

Игру изобрели несколько веков назад, но интерес к ней не остывал.

Накануне старта Арне Кносос занимался рыбной ловлей на Гидре. Его страстью было море. Он знал подводную флору и фауну сотен планет лучше, чем их рыбоводы. Глиссер скользил по волнам. Арне сам разработал и построил его с помощью роботов. В конструкции было множество хитрых решений. Он мог мгновенно выдвинуть две тончайшие мачты с прозрачным парусом — из древних книг он узнал, что человеческие цивилизации тысячелетиями использовали ветер в качестве движущей силы. Потом секреты такого плавания канули в Лету. Арне Кносос заново изобрел паруса и наслаждался, один на один меряясь силами с ветром и морем. Случалось, отключив двигатель, он сутками носился по волнам, отдавшись прихоти течений и ветров. Его концепция времени во многом зависела от общения с морем.