Нет и не будет   ::   Маркелова Н

- Да, но ему так нужна мама, - слезы стояли в ее зеленых глазах, но ее бывший возлюбленный зло улыбался - теперь это доставляло ему радость, он ощущал себя так, словно с сердца упал и разбился тяжкий груз.

- Ну и катись к нему, - он хлопнул дверью, а Венди упала на пол, сотрясаясь от рыданий.

В городе сплетницы отбили языки, ее соперницы торжествовали. А она с тех самых пор никого не допускала в свое сердце.

Со временем она заменила сердечную пустоту работой, книгами, вечерними прогулками с собакой. Частенько к ней забегали соседки из бывших ее ненавистниц поплакаться и пожаловаться на мужей и свою тяжелую бабью жизнь, зная, что в этом доме их выслушают и успокоят.

"Хорошо тебе, - говорили они частенько, - ни заботы, ни мужа-пьяницы, ни детей, везучая". А Венди хотела ребенка, своего ребенка, на ее же долю выпало нянчить чужих.

Ребятишки любили ее и прибегали в ее дом с просьбами, со своими детскими бедами и радостями, а иногда просто послушать сказку о прекрасной Нет - и не будет, и озорном предводителе потерянных мальчиков. Постепенно ее истории вышли из границ сказки, рассказанной Джеймсом Барри, и она стала сочинять новые истории, говоря, что сам Питер послал их ей с феей Динь. Дети слушали с открытыми ртами, а, взрослея, называли ее сумасшедшей, но она не держала на их зла, ведь, забывая о сказках, они переставали быть детьми...

Когда я однажды увидела ее, Венди было уже 86 лет. Она задумчиво шла по улице, глядя в никуда, растерянно отвечая на кивки знакомых и неся в сумке полбуханки черного хлеба и пару яблок. Тяжелые годы непонимания, войны и одиночества оставили след на ее теле, но ее душа, купающаяся в глазах цвета весенней листвы, была по-детски чиста.

Моя знакомая хмыкнула в ее сторону: "Вот сумасшедшая старуха, все из детства никак не выйдет, чуть не девяносто, а все в сказочки верит. Не поверишь, каждое Рождество и Новый год раскрывает окно и ждет всю ночь. А этого острова нет и не будет!". А я смотрела вслед этой старушке, нет, вечной девочке, которая, казалось, вот-вот взлетит, - и завидовала, оттого что сама уже давно разучилась летать.

Да, это было правдой, что она открывала окно и ждала, а еще наряжала всякий раз на эти праздники елку и наедине со своими мыслями и детскими игрушками ждала мальчишку, опоздавшего на столько лет. "Он придет, - шептала она себе, -Питер не умеет лгать". А годы шли.

В это Рождество она, как всегда, погасила в доме свет, поставила на открытое окно свечу и стала смотреть на звезды.

Соседи забеспокоились спустя сутки, увидев открытое окно, - на улице стояли ужасные морозы.

"И как она, сидя у окна столько лет, себе воспаление легких не заработает? - бурчали одни. -Совсем, видать, бабку склероз замучил, забыла, что Рождество закончилось, в психушку пора". "Или Питер Пэн унес", - шутили другие, но к вечеру, собравшись, пошли к Венди. Дверь была открыта, соседки, постучав и не дождавшись ответа, несмело вошли внутрь.

В доме было очень холодно и тихо, лишь тикали, еще больше охрусталивая тишину, настенные часы. А у открытого окна, рядом с богато изукрашенной елкой, раскинув руки, точно крылья, лицом вниз лежала Венди. Женщины засуетились: кто бросился вызывать "скорую", кто щупать пульс... Когда ее перевернули, женщины вскрикнули - на спокойном, словно у спящего ребенка, лице была добрая улыбка, какой встречают только самых близких друзей.

"Он все же прилетел за ней", - выранил кто-то слова. И наступила тишина. Лишь тикали настенные часы, да за открытым окном ветер пел песню, словно озорной мальчишка.