Неведомый мир   ::   Рони-старший Жозеф Анри

Несколько линий, более блеклых, чем остальные, не связаны с центрами, они расположены особняком и пересекаются между собой, не меняя цвета: эти линии, изгибаясь, могут перемещаться по телу, тогда как центры и соединительные линии относительно неподвижны… Что касается окраски модигенов, я не берусь описать ее: ни один из цветов не встречается среди той гаммы, которую воспринимает ваш глаз, ни один не имеет названия. Соединительные линии сильно блестят, у центров их сияние слабее, а при пересечении они довольно блеклые, свободные линии имеют характерный металлический отблеск… Я собрал наблюдения об образе жизни, питании модигенов, но передам их вам позже.

Я остановился. Доктор дважды прокрутил запись, потом надолго замолчал. Ни разу еще я не видел его в подобном состоянии.

Его лицо сделалось суровым, непроницаемым, глаза словно остекленели, виски покрылись испариной. Он попытался заговорить, но не смог; Ван ден Хевель вышел в сад. Когда исследователь вернулся, то в его лице появилось что-то исступленное, фанатичное. Он скорее походил на приверженца нового учения, нежели на охотника за научными сенсациями.

Наконец он произнес:

— Я потрясен. Все, что вы рассказали, кажется вполне достоверным, впрочем, я не вправе сомневаться в ваших словах, после всех открытий, которые я осуществил с вашей помощью…

— Что ж, сомневайтесь, — с жаром воскликнул я, — сомневайтесь! От этого ваши опыты станут лишь более плодотворными.

— До чего же это прекрасно! — произнес он мечтательно. — Это не идет в сравнение даже с самыми невероятными чудесами из волшебных сказок. Как беспомощно воображение человека рядом с подобными феноменами!

Я ощущаю в себе огромный прилив сил. Однако в глубине души еще осталось сомнение…

— Так давайте же трудиться, чтобы рассеять ваши сомнения. Наши усилия будут щедро вознаграждены!

И мы стали трудиться. Доктору потребовалось всего несколько недель, чтобы окончательно рассеять свои сомнения. Сложные опыты полностью подтвердили мои рассказы, было открыто влияние модигенов на атмосферные явления. Сотрудничество старшего сына доктора — юноши, безгранично преданного науке, — во многом способствовало успеху наших работ.

Благодаря исследовательскому уму этих двух ученых, их умению сопоставлять и классифицировать (я тоже постепенно осваивал их методы), наконец, прояснилось все то, что казалось непонятным и нелогичным в моих представлениях о модигенах. Открытия следовали одно за другим. Четкая научная работа всегда приносит ощутимые результаты, а ведь еще столетие назад заявление, подобное моему, повлекло бы за собой лишь долгие бесплодные дискуссии.

Вот уже пять лет, как мы ведем совместные исследования, они еще весьма далеки от завершения, и наши выводы будут опубликованы нескоро. Наш принцип: не торопиться с заключениями. Открытие, сделанное нами, слишком значительно, поэтому мы должны тщательно обосновать все доказательства вплоть до мельчайших деталей. Ведь мы не стремимся никого опередить, нам не нужны патенты на изобретения, мы не рвемся к титулам и наградам. Мы уже достигли того уровня, где нет места тщеславию и гордыне. Разве можно сравнить радость нашего совместного творчества с жалким стремлением к славе? Ведь в нашем случае единственный повод для честолюбивых помыслов — необыкновенные особенности моего организма. Было бы недостойно воспользоваться этим.

Мы терпеливо работаем в преддверии замечательных открытий, и, вместе с тем, наше душевное спокойствие ничем не омрачено.

Со мною произошло удивительное событие, внесшее бесконечную радость в мою жизнь, насыщенную научными поисками. Я уже говорил, как я уродлив, скорее, странен. Видя меня, женщины испытывают лишь страх. Однако, я нашел себе спутницу жизни, которую мое присутствие не только не тяготит, но даже радует.

Эта бедняжка отличается крайней нервозностью. Мы случайно познакомились с ней в одной из амстердамских клиник. У нее болезненный, изможденный вид, бледное лицо, впалые щеки, блуждающий взор.