Незаметные   ::   Литтл Бентли

– А они не пошлют еще других?

– Нет, – сказал я. – Это все.

Я не знал, откуда мне известно, что это правда, но я это знал. Может быть, одно из «наитии» Филиппа.

– Это все, – сказал я.

И раз в жизни был прав.

Это было все.



Глава 18



Тело я закопал в тот же день. Сначала я разрубил его на куски.

На следующий день мы упаковали все, что у нас было, и переехали в Мендочино.



Глава 19



Через четыре месяца Джейн родила мальчика весом в девять фунтов. Мы назвали его Филиппом.



Глава 20



Иногда я думаю, что мне повезло. Что это удача – быть Незаметным. Может быть, я средний по конструкции, но никак не средний по жизненному опыту. Я видел такое, что никогда не увидит обычный человек. Я делал такое, что нормальный человек не сделает. Я прожил хорошую жизнь.

Это чудесный мир, в котором мы живем. Я это наконец понял. Мир, который воистину наполнен чудесами. И хотя моя натура настораживает меня против того, чтобы эти чудеса полностью принять, я хотя бы знаю, что они существуют.

И я пытаюсь научить этому своего сына. Мне нет прощения за зло, которое сотворил я в своей жизни. Ибо я был злом, и теперь я в это верю. Убийство – по сути своей акт зла, каковы бы ни были обстоятельства, как бы убедительны ни были резоны. Убийство – зло, кто бы его ни совершал и по какой бы причине.

Если существует Бог, то лишь Он или Она может простить меня за то, что я сотворил.

И лишь одно я могу сказать в свое оправдание: я учился на своих ошибках. И все, что я пережил и прошел, не было зря. Я теперь уже не тот человек, которым был раньше.

И, может быть, был смысл в моих странствиях и блужданиях, в той петляющей цепи не связанных событий, которые были моей жизнью.

Я все еще гадаю, кто мы такие. Потомки пришельцев? Генетические мутанты? Эксперимент правительства? Я гадаю, но я не одержим этим вопросом, как когда-то. Не это стержень моего существования. Филипп. Мой сын.

Я не знаю, верю ли я в Бога или в дьявола, в рай или в ад, но я не могу избавиться от мысли, что есть причина, по которой мы такие, как мы есть. Я верю, что мы посланы на эту землю не без цели. И я не думаю, что эта цель – просто существовать. Я не думаю, что эта цель – испытывать продукты для массового потребления среднего американца.

Но я не знаю, какой может быть эта цель. Может быть, когда-нибудь я это узнаю. Может быть, узнает мой сын. А что с тем миром, который мелькал в моих видениях, куда я чуть не попал? О нем я тоже часто думаю. Что это было? Небо? Ад? Нирвана? Тот ли это мир, который видят мистики и гуру, когда медитируют так долго, что теряют ощущение индивидуальной сущности? Или это другое измерение, существующее параллельно с нашим? Я читал и перечитывал «Великого бога Пана», и почему-то в эту интерпретацию я поверить не могу. Но не могу предложить и другой теории. Чем бы он ни был, будь его происхождение мистическим или научным, существование этого мерцающего мира как-то утишило мои возможные тревоги насчет смерти и загробной жизни. Не помню, чтобы я когда-нибудь всерьез задумывался над тем, что будет или может быть после смерти, но на каком-то уровне подсознания это меня заботило, очевидно, потому, что теперь мне как-то легче, спокойнее. Я не знаю, есть ли что-нибудь после смерти – никто этого не может знать наверняка, – но уверен, что есть, и это меня не пугает.

Мы все еще живем в Мендочино, возле океана. По утрам я пишу, а Джейн смотрит за Филиппом и работает у себя в саду.

Время после обеда мы проводим вместе.

Это хорошая жизнь, и я ею доволен, но сейчас я чувствую, что мы в конце концов можем захотеть большего. Иногда я вспоминаю, как Джеймс говорил мне в Томпсоне, что где-то есть страна Незаметных, земля за морем, остров или полуостров, где такие люди, как мы, живут свободно и мирно своим суверенным государством.