Ни войны, ни звуков боя   ::   Гаррисон Гарри

---------------------------------------------

Гарри Гаррисон

Ни войны, ни звуков боя



— Боец Дом Приего, я убью тебя! — на всю казарму рявкнул сержант Тот.

Дом, лежавший с книгой на койке, поднял испуганный взгляд как раз в то мгновение, когда поднятая рука сержанта резко опустилась, метнув боевой нож. Натренированные рефлексы сработали, Дом успел поднять книгу, и нож вонзился в нее, пробив насквозь, так, что острие замерло в каких-то нескольких дюймах от лица Дома.

— Тупая венгерская обезьяна! — заорал он. — Знаешь, во что мне обошлась эта книга? Ты хоть соображаешь, сколько ей лет?

— А ты соображаешь, что все еще жив? — ответил сержант, и в уголках его кошачьих глаз собрались морщинки в отдаленном подобии холодной улыбки.

Крадущейся походкой хищного животного он прошел между рядами коек и потянулся к рукоятке ножа.

— Э, нет, — сказал Дом, отдергивая книгу. — Ты уже достаточно вреда причинил.

Он положил книгу на койку, осторожно извлек из нее нож — и внезапно метнул его сержанту в ногу. Сержант Тот сдвинул ступню ровно настолько, чтобы нож, пролетев мимо, воткнулся не в нее, а в пластиковое покрытие пола.

— Побольше выдержки, боец, — произнес он. — Никогда не теряй выдержки. Иначе начнешь совершать ошибки, и тебе конец.

Нагнувшись, он выдернул сверкающий нож из пола и уравновесил его на кончиках пальцев, пытаясь не уронить. По казарменному отсеку прошел легкий шум — все присутствующие уставились на сержанта, готовые в любой момент сорваться с места.

— Вас теперь врасплох не застанешь. — Сержант сунул лезвие в ножны на сапоге.

— Ты просто-напросто садист, — сказал Дом, разглаживая продранную обложку. — Пугаешь людей и получаешь от этого великое удовольствие.

— Может быть, — невозмутимо откликнулся сержант Тот и присел на койку. — А может быть, я, что называется, «человек на своем месте». Да в общем-то и не важно, кто я. Я тренирую вас, держу в постоянной боевой готовности. Не даю вам закиснуть. Вам бы благодарить меня за то, что я такой садист.

— Меня этими разговорами не купишь, сержант. Ты из тех, о которых писал вот этот человек, тут, в книге, которую ты так хотел уничтожить...

— Почему же я? Это ты заслонился ею от ножа. Сделал именно то, чему я вас, сосунков, и учил. Сберег собственную шкуру. А только это в счет и идет, и тут уж любой трюк хорош. Жизнь у каждого из вас только одна, так старайтесь, чтобы она получилась длинной.

— Ага, вот они...

— Чего, картинки с девочками?

— Нет, сержант, слова. Великие слова, принадлежащие человеку, о котором ты сроду не слышал. Его звали Уайльд.

— Ну как же! Дотошный Уайльд, чемпион флота в тяжелом весе.

— Да нет, Оскар Фингал О'Флаэрти Уиллс Уайльд. Твоему костолому он, надеюсь, даже не родственник. Вот что он пишет: «Пока в войне усматривают порочность, она так и будет сохранять свое очарование. Сочтите ее вульгарной, и она утратит всякую популярность».

Сержант Тот задумчиво сощурился.

— Больно просто у него получается. Дело вовсе не в этом. У войны совсем другие причины.

— К примеру?

Сержант открыл было рот, собираясь ответить, но раскатистый сигнал боевой тревоги опередил его. Пронзительный вой, прозвучавший в каждом отсеке космического корабля, вызвал мгновенную реакцию. Люди моментально пришли в движение.

Члены экипажа опрометью понеслись к боевым постам. И еще до того как отзвучал сигнал, огромный космический корабль изготовился к бою.

Что, впрочем, не относилось к собственно бойцам. До получения приказа и выхода из корабля они оставались не более чем особым грузом. Бойцы замерли по стойке «смирно», две шеренги серебристо-серых мундиров посреди казарменного отсека.