Ночь шрамов   ::   Кэмпбелл Алан

— Так…

— Спасибо, что принесли одежду, — перебил Дилл.

Пресвитер прокашлялся.

— Я все равно поднимался в обсерваторию. Хотел зайти и пожелать тебе удачи. Для тебя это большое событие.

Вообще-то комната Дилла не была по дороге в обсерваторию. Честно говоря, эта дорога и вовсе никуда не вела.

— Спасибо, ваше преосвященство.

— Не волнуешься?

— Нет.

Пресвитер молча зашевелил губами, будто силился что-то выговорить и не мог. Наконец он произнес:

— Ты опять был на крыше, да?:

— Я… — Дилл вздрогнул.

— Да уж, священникам будто и делать больше нечего, как только подглядывать да шпионить. — Лицо пресвитера покрывала паутина глубоких морщин. — Я, конечно, не собираюсь показывать пальцем. — Морщины проступили еще сильнее. — Это был Борлок, чертов подхалим. Прокрался в темноте, точно какой-то шпион из племени шетти. Вечно сует во все свой нос. Хорошо хоть на этот раз он ко мне пришел… — Старческий голос понизился до шепота.

Дилл искоса взглянул в лицо пресвитера и понял, что тот пришел поговорить начистоту.

— Это больше не повторится.;

На сей раз Дилл собирался сдержать слово. Шрамы от плетки все еще иногда побаливали, напоминая, что доносы Борлока далеко не всегда попадали к пресвитеру. Старик настороженно разглядывал подоконник, будто выступ мог обрушиться в любой момент.

— Просто будь осторожнее. Храм — плохое место для глупых забав. Здесь опасно, ты ведь понимаешь?

Порыв ветра ударил в стекло и уже через мгновение взвыл в дымоходе. Пламя в камине затрещало и заметалось, а свечные огоньки дружно вздрогнули. Дилл почувствовал, как ночь сгущается за окном, прижимается к самому стеклу, ищет дыру или щель, чтобы пробраться внутрь. Он проглотил ком в горле и быстро кивнул.

Пресвитер задумчиво втянул щеки, а когда отпустил их, дряблая кожа снова обвисла.

— Пойду я уже, — проворчал старик. — Нечего мне здесь с тобой время терять, еще столько работы — писать и переписывать. — Медленно, пошатываясь, он поднялся, мысленно устремив взор на кипы и стопки предстоящей работы. — Сила в руках благородных. Торговля, науки, переписи населения, отчеты, все — от счетов и законов до налогов, от бухгалтерии до рассказов и рецептов… ха!.. даже поэзия найдется, — сгорбившись, бормотал старый священник. — Это никогда не кончится. Кодекс все толще и толще, шкафы в церковной библиотеке ломятся от книг. Меня просто похоронили под кипами бумаг. Это все просто девать некуда. Сколько надо времени, чтобы выстроить новые шкафы, а? Каменщик просидел там уже несколько месяцев. — Пресвитер оглянулся. — Ты каменщика нашего не видел?

— Нет, ваше преосвященство.

— Я так и думал. Может, он вообще уже умер! Сбежал, да и бросился в пропасть! — Старик вздохнул. — Знаешь, есть еще дураки, которые это делают. Как почувствуют, что работа им не по плечу, так сразу и исчезают, проскальзывают туда, вниз, между цепей, как какие-нибудь язычники. Будто Ульсис согласится принять неосвященные тела! — Он потер глаза. — Не знаю, Дилл. Правда не знаю, чем это все кончится.

Диллу казалось, что пресвитер Сайпс с каждым годом стареет лет на десять. Испачканные чернилами пальцы были худы и скрючены, будто никак не могли выпустить перо. Но старик держался. Год за годом собирая, сохраняя, разбирая и подшивая городские записи, он заставлял шкафы церковный библиотеки книгами и подшивками, которые все равно никто не читал.

И так, пока это его совсем не убьет.

Сгорбившись, священник поплелся к двери.

— Бог поможет. Если увижу этого негодяя внизу, где он, наверное, уже строит козни с мертвецами, клянусь, сверну ему шею. Никому не позволю перекапывать кости в моем храме и под ним тоже. Никому. Не потерплю этой ереси!

Дилл бросился к двери, чтобы открыть ее.