Новая весна   ::   Джордан Роберт

Удивительнее было бы обратное — ведь в городе, куда съехалось столько купцов и торговцев, раздолье для всякой воровской шатии. Когда в толчее невидимые пальцы во второй раз легонько скользнули по куртке, Лан засунул свой кошель под рубашку. Любой банкир ссудит его суммой куда большей, под залог шайнарского имения — его владельцем Лан стал после совершеннолетия, — но лишиться сейчас наличности означало бы, что придется воспользоваться гостеприимством Оленьего Холма.

В первых трех гостиницах — крытые шифером серокаменные кубы с яркими вывесками над дверями — хозяева не могли предложить путникам даже чуланчика. До самых чердаков в них набились купеческие охранники и мелкие торговцы. Букама начал бурчать, что можно устроиться на ночлег и на сеновале, но ни словом не обмолвился о пуховых матрасах и свежих простынях, какие ждали бы их на Оленьем Холме. Полный решимости найти какой-никакой ночлег, пусть даже на поиски у него уйдет весь оставшийся день, Лан вошел в четвертую гостиницу, «Синяя роза», оставив лошадей под присмотром конюха.

В переполненной гостинице, где в гомоне и смехе почти тонула песня, которую, аккомпанируя себе на цитре, пела стройная девушка, в центре общего зала царственно возвышалась хозяйка — седая красивая женщина. Вокруг потолочных балок вился табачный дым, из кухни вкусно пахло жареным барашком. Увидев Лана и Букаму, хозяйка гостиницы одернула свой передник в синюю полоску и решительно зашагала к ним. Ее темные глаза сверкали.

Лан не успел и рта раскрыть, как она схватила его товарища за уши, потянула его голову вниз и крепко поцеловала Букаму. Кандорских женщин застенчивыми не назовешь, но поцелуй тем не менее вышел на славу, к тому же на глазах у стольких людей. По столикам пробежала волна смешков и улыбок.

— Я тоже рад тебя видеть, Раселле, — со слабой улыбкой пробормотал Букама, когда та наконец отпустила его. — Не знал, что у тебя тут есть гостиница. Как ты думаешь… — Он опустил взгляд, чтобы, как требует вежливость, не смотреть ей прямо в глаза. Это оказалось ошибкой. Раселле от души врезала ему в челюсть — Букама аж пошатнулся, мотнув головой.

— Шесть лет — и ни весточки, — рявкнула Раселле. — Шесть лет!

Вновь схватив Букаму за уши, она еще раз поцеловала его и на этот раз не отпускала подольше. И держала крепко, пресекая все попытки Букамы высвободиться, так что ему пришлось сдаться и позволить Раселле поступать, как ей вздумается. Ладно, раз она его целует, значит, нож в сердце не вонзит. По крайней мере пока.

— По-моему, для Букамы у госпожи Аровни комната найдется, — раздался за спиной Лана знакомый мужской голос. — И для тебя, пожалуй, тоже.

Повернувшись, Лан пожал руку мужчине, единственному в общем зале ростом под стать ему и Букаме. Это был Рин Венамар, старейший его друг, не считая Букамы. Хозяйка все еще разбиралась с Букамой, и Рин повел Лана к маленькому столику в углу. Рин, пятью годами старше Лана, тоже происходил из народа Малкири, но волосы его были заплетены в две длинные косицы, украшенные колокольчиками. Такие же серебряные колокольчики тихонько звенели на отворотах его сапог и на рукавах желтой куртки. Нельзя сказать, что Букама недолюбливал Рина, но сейчас еще больше испортить настроение Букаме мог лишь вид Назара Кьюренина.

Лан с Рином уселись на скамьи, и служанка в полосатом переднике тотчас же принесла горячего вина с пряностями. По-видимому, Рин успел заказать питье, едва заметив Лана. Темноглазая девушка с пухлыми губками, поставив кружку перед Ланом, откровенно оглядела его с головы до пят. Потом шепнула ему на ухо: «Меня зовут Лайра», и пригласила провести вместе ночь, если он остановится в гостинице.