Лазутчики   ::   Моррелл Дэвид

Аннотация: Дневник бывшего владельца заброшенного отеля «Парагон» пах золотом. Именно он подсказал Франку Бэленджеру и его друзьям путь к тайнику с сокровищами давно убитого гангстера. Прогнившие полы проваливались под ногами, потолки обрушивались на головы, орды крыс и котов-мутантов дополняли адский пейзаж полуразрушенного здания. Но не это и даже не встреча с идущими по следу бандитами оказалось самым страшным. Мрачная тайна минувших десятилетий, самоубийств постояльцев и самого хозяина отеля, исчезновения молодых и красивых женщин, обнаружившихся теперь в виде мумифицированных трупов, и еще — неумолкающий дробовик маньяка — все это сплелось в смертельную паутину восьми часов ужаса, выпавших на долю охотников за сокровищами...

---------------------------------------------

Дэвид Моррелл

Лазутчики

«...Заводит вас туда, где вас, как считается, быть не должно».



Текст с веб-сайта infiltration.org.

«...Ад опустел, и дьяволы все здесь!»



Шекспир. «Буря»

21:00

Глава 1



Проныры...

Какое смешное название они для себя выбрали. Наверняка получится отличный материал. Так думал Бэленджер и потому отправился в Нью-Джерси, чтобы встретиться с этими людьми в позабытом богом мотеле на окраине постепенно вымирающего города, где осталось не более 17 000 человек населения. А потом, уже много месяцев спустя, он никак не мог вновь привыкнуть находиться в закрытых помещениях. Раздражающий ноздри запах плесени и затхлости сразу возрождал в памяти отчаянные крики. При виде луча света в темноте он сразу же покрывался обильным потом.

Позднее, по мере выздоровления, успокоительные лекарства постепенно расслабляли те стальные барьеры, которыми он замкнул свою память, и кошмарные образы и звуки стали вырываться на свободу. Холодный субботний вечер в конце октября. Начало десятого. В этот момент еще не поздно было бы напрячь волю и отогнать от себя повторение кошмара, который продолжался восемь часов, становясь с каждой минутой все ужаснее. Но, глядя в прошлое, он никак не мог считать себя спасшимся, невзирая даже на то, что в конце концов остался живым. Он винил себя в том, что не смог заметить, как напряжение бытия дошло до сверхъестественного уровня, за которым мог последовать лишь крах. Уже когда он направлялся к мотелю, грохот океанского прибоя на пляже, до которого было два квартала, казался неправдоподобно мощным. Ветер швырял песок по растрескавшемуся тротуару. По выбитому асфальту с жестяным грохотом ползли мертвые листья.

Но больше всего запомнился Бэленджеру один из звуков, тот, который — как он говорил себе потом — должен был убедить его не связываться с этой историей: жалобный ритмичный лязг, разносившийся по безлюдным улицам района. Звук был резким, как будто его издавал надтреснутый колокол, но Бэленджеру предстояло вскоре распознать его источник и осознать, что этот звук воплощал собой всю безнадежность того дела, в которое он тогда лишь собирался ввязаться.

Кланг!

Это мог быть сигнал, предупреждавший суда о том, что нужно держаться подальше от этого берега, чтобы не потерпеть крушение.

Кланг!

Это мог быть погребальный звон.

Кланг!

И еще это могла быть поступь рока.



Глава 2



В мотеле имелось двенадцать номеров. Но занят был только домик с номером 4; сквозь тонкие занавески пробивался слабый желтый свет. Все строения мотеля выглядели до чрезвычайности запущенными и нуждались в ремонте и покраске ничуть не меньше, чем полностью брошенные дома в округе. Бэленджер, считавший себя привыкшим ко всему, все же удивился выбору группы: несмотря на трудные времена, которые переживал город, в нем все еще оставалось несколько приличных мест, где можно было бы остановиться.