Леди, леди, это я !   ::   Макбейн Эд

Он, по-видимому, решил делать вид, будто ничего особенного не происходит, будто появление трех громил с револьверами в руках на заднем дворе гаража самое обычное дело.

Первым заговорил Браун - он уже встречался с Мэннерсом.

- Привет, мистер Мэннерс, - сказал он как ни в чем не бывало.

Мэннерс выключил краскораспылитель, сдвинул очки на лоб и, прищурившись, окинул взглядом подошедших мужчин.

- Привет, привет, - ответил он. - А я сначала и не узнал вас, - он продолжал делать вид, что не замечает целого арсенала в их руках.

- Вы всегда носите темные очки, когда работаете? - все тем же обыденным тоном спросил Браун.

- Не всегда, но частенько.

- А зачем?

- Ну, иногда бывает так, что краска летит во все стороны. А когда бывают мелкие работы, то я обхожусь и без них. Короче, когда объем работ большой - покраска больших площадей, то я обычно надеваю очки. Он усмехнулся. - Вы даже представить себе не можете, от скольких неприятностей это меня избавляет.

- Понятно, - сказал Карелла, тоже очень миролюбивым тоном. - А на улице вы тоже носите темные очки?

- Ношу, конечно, - ответил Мэннерс.

- А в пятницу тринадцатого октября вы тоже были в темных очках? - все тем же тоном спросил Карелла.

- Ну, кто его знает? А когда это было, вы сказали?

- Это было примерно в середине прошлого месяца, - любезно пояснил Карелла.

- Наверное, был в очках, кто может запомнить такое? Ведь в прошлом месяце частенько выпадали солнечные дни, помните? Я вполне мог быть и в очках. - Он помолчал немного. - А что?

- А как по-вашему, зачем мы сюда пришли, мистер Мэннерс?

Мэннерс пожал плечами.

- Не знаю. Угнали машину? Угадал?

- Нет, попробуйте угадать еще раз, мистер Мэннерс, - сказал Браун.

- Ну, тогда я не знаю.

- Мы, мистер Мэннерс, считаем, что вы совершили убийство, - сказал Карелла.

- Что?

- Мы считаем, что вы вошли в книжный магазин на Калвер-авеню вечером три...

И тут Клинг пошел на него. Он проскользнул между Брауном и Кареллой, прервав Кареллу на полуслове, схватил Мэннерса за лацканы куртки и швырнул его спиной на борт окрашиваемого кузова, вложив в это всю свою силу и ярость.

- Выкладывай, - сказал Клинг.

- Что выкладывай? Что выкладывай? Ты сначала...

И Клинг ударил его. Это не была хлесткая пощечина, которая наносится с целью оскорбить или образумить, это не был и честный мужской удар в челюсть кулаком. Клинг нанес удар рукоятью тяжелого служебного револьвера. Он пришелся по лбу Мэннерса прямо над его правой бровью. Рукоять револьвера вспорола кожу, и из открытой раны струёй хлынула кровь, заливая глаза. Трудно сказать, чего ждал от них Мэннерс, но этого уж он никак не ожидал. Лицо его, залитое кровью, побледнело, как у мертвеца. Он тряхнул головой, как бы пытаясь стряхнуть кровь, и уставился на Клинга, который всем телом нависал над ним, занося револьвер для нового удара.

- Выкладывай, - сказал Клинг.

- Я... я не знаю, чего...

Клинг снова ударил. Он быстро занес руку с револьвером и резко опустил ее, короткий и точный удар пришелся в то же самое место. Он походил сейчас на боксера, который нащупал слабое место в обороне противника и теперь обрабатывает его безжалостно и точно. Он еще крепче ухватил одежду под горлом Мэннерса левой рукой, а правую вновь занес для удара.

- Говори.

- Ты, сука поганая... я... - только и успел сказать Мэннерс, как Клинг ударил его в третий раз. На этот раз рукоять револьвера раздробила тому нос, из образовавшейся раны хлынула кровь, заливая искривленный в крике рот, а из всего этого месива неестественно проступали острые осколки совершенно белой кости.

- Говори, - приказал Клинг.

Мэннерс выл от боли. Он старался попеременно, то правой, то левой рукой прикрыть лицо и раздробленный нос, но каждый раз рука натыкалась на удар револьвера Клинга. Клинг завис над ним подобно роботу, страшной, бесчувственной и предельно точной машине, запрограммированной на разрушение.