Одинокие велосипедисты   ::   Арменян Сусанна

В тахрабусе почти не было пассажиров, только позади него ехали двое. Они шептались так настороженно, что невольно привлекли внимание Томо. Не оборачиваясь, граф слушал этот диалог, показавшийся ему очень странным: - Сколько? - Два по сто сорок, одна забойная пятисотка. - Давай ту, что пятьсот... Цена? - За серию пятнадцать, итого... - Понятно-понятно. Что ж дорого так, не по-человечески?.. А товар где? - Здесь, в сумке - образцы. Всё - когда деньги будут. - Будут... Но если сбавишь цену, то... - Что ты заладил: дорого, дорого... - Ну, а почему все-таки? -Полиция... На границе целый вездеход с тысячесерийками остановили, облили топливом из его же баков, подожгли и оставили прямо у дороги. В назидание. А еще налоги подняли на двухсерийные фильмы. -Вот гады! Без спецпропуска ни в одну киношку не сунешься, а они еще и это... Вот гады, гады! -Сам знаешь, времена тяжкие. Тебе еще повезло - другие дрянь за двадцать тахриков подсунут, а я - высший класс за пятнадцать, даром отдаю. - Ну, я беру. Если кассеты подпорчены, я тебя найду. Понял? - Главное, чтобы ты понял. Все в ажуре. Встретимся завтра? - Да, в семь... Постой, а образец? - Вот, держи... Приятного просмотра! Граф Томо слушал и не верил своим ушам: он был невольным свидетелем разговора двух подпольных дельцов, мерзких торговцев телесериалами, сериоманов, отбросов общества, больных людей, подверженных "экранной зависимости"... Увлекшись, он даже не заметил, что в тахрабус вошли еще двое в голубых плащах. В нос Томо уткнулось дуло пистолета. -Сходишь на следующей,- сообщили ему.- Полиция, отдел по борьбе с сериалами! Его и тех двоих втолкнули в длинную машину. Граф Томо проводил тоскливым взглядом освещенный изнутри желтым светом тахрабус, отъезжающий без пассажиров, и почувствовал, что кисти его рук скованы наручниками. Наткнувшись ботинком на рюкзак, лежащий в ногах, Томо понял, что это и есть те самые видеокассеты с сериалами; торговцы слева и справа от него, тоже скованные, молчали, обреченно глядя перед собой. Их повезли в участок. В машине сильно воняло жженой резиной, плесенью и каким-то приторным одеколоном. В участке графу Томо впервые в жизни дали пощечину. Толстый спокойный полицейский - без всякого выражения на своей обширной морде - вмазал мягкой ладонью по щеке Томо, как только задержанного ввели в его кабинет. "Как печать поставил на протоколе" - подумал Томо, лежа на полу и держась за лицо руками. Потом он узнал, что проходит по делу как свидетель. Выйдя на свободу, граф Томо еще долгое время обходил стороной участок и старался всячески избегать обладателей голубых плащей, попадавшихся на улицах. Из ТИБО его на всякий случай исключили. Граф Томо взял свои вещи из общежития, нашел работу и снял комнату на окраине.

2. СНЫ И РАЗГОВОРЫ

"Не-е-екуда деваться Нам достались только сны-ы-ы и разговоры..."

Янка Дягилева

- в е т р е в о , в е т р е в о - в е т р е в о , в е т р е в о в е т р е в о , в е т р е в о

Розовый айсберг арбуза блестяще высился за стеклом витрины. На его вершине, сложенной из пирамидальных кусков мякоти, спала оса, незаметная среди плоских темных косточек. Граф Томо с горечью глядел на табличку, вывешенную за запертыми дверями. На табличке, сделанной из оберточной бумаги, значилось:

ЗАКРЫТО НА ПЕРЕОЦЕНКУ ЦЕННОСТЕЙ

Известно, что означают подобные заявления. Никакой переоценки ценностей. разумеется. не происходило. Просто ни графу Томо, ни остальным работникам магазина в ближайшие месяцы работы здесь не дадут, платить тем более не станут, и чем раньше они задумаются о своем трудоустройстве, тем лучше. Излить душу ох как хотелось. А кому? Граф Томо решил прибегнуть к следующему: пройти на улицу Ховенбета, в дом номер двадцать два, к дону Салеволу, и поплакаться ему, как лучшему другу.