Одноклеточный   ::   Никитин Олег

Байкеры уже стали натягивать шлемы обратно, как один из них провёл рукой по крылу своего мотоцикла и сказал:

— Тормози, камайну. Знакомиться будем. С кого страховку трясти? С тебя, Чипаня? Или ты расплатишься, Пец?

— Ты чего, Тони?

— Вот и идите юзом. А нам с парнишкой потарахтеть надо. Надеюсь, он меня поймёт…

Он ловко спрыгнул с байка и шагнул ко мне, затем вытянул руку и коснулся моего смарта, чудом уцелевшего, когда я упал на асфальт. По коже у меня мелькнул слабый разряд тока, и я догадался, что с меня сняли имя и адрес, как при задержании. Когда меня в прошлом году в маншёне арестовывали, так же точно было.

Мне повезло, что смарт не повредился. Паспорт, карточку соцстраха и банковский код ещё можно по сети скачать, если с работы. А вот отпечатки пальцев, радужку, голос и мою голограмму пришлось бы заново в полиции снимать.

— Э, да ты чёрный! Слышь, камайну, у него чёрный паспорт. Местный он, наш, никакой не гайдзин.

— Да ну?

Любопытные байкеры тут же слезли с колёс и столпились вокруг меня, и я увидел, что среди них две девушки. Прически у них были такие же короткие, но в ушах и губах блестели колечки, как у модных девчонок с музыкального канала.

— Встать-то ему помогите, чего уставились? — сказала одна, поменьше ростом. Колец у неё было всего три — в губе и на бровях.

Голова у меня закружилась, и я нащупал за спиной тумбу с оборванными листами бумеля, чтобы не упасть. Огни фонарей у меня в глазах расплывались, будто от слёз. Живот вдруг скрутило, и я согнулся едва ли не пополам, чтобы унять его горячие толчки.

— Может, в больницу отвезти? — спросила та же девица, легко раздвинув приятелей. Она глянула на меня снизу вверх и вдруг отшатнулась. Свитер сполз у меня с плеча, и показались курчавые светлые волосы. — Ковай! — вырвалось у неё.

— Чего испугалась? — подступил вожак, но я уже поправил одежду и ничем не отличался от них, разве что был выше и крупнее каждого. — Отойди, Аоки, а мы пошумим чуток с малюткой. Поглядите пока его самокат, чего там с ним…

— Нашёл малютку. — Аоки уже усмехалась, словно ей было стыдно своего испуга. Мне показалось, что она глянула на меня с любопытством, но это было бы глупо.

— Ты вообще как, Егор? — обратился ко мне Тони. Говорил он резко, со свистящими звуками, но некоторые буквы у него словно пропадали. Вместо них мелькали другие, которых нет в алфавите. У нас в школе некоторые парни и девчонки тоже так говорили, когда цифровых глюков перебирали. — Въезжаешь, что случилось?

— Ты врезался в мой «хорнет», и я упал.

— Это с какой стороны поглядеть! У тебя на мопеде противоударный чип стоит? Не стоит. Ты нарушил правила безопасной езды, дахо. Ладно, позиционирование догадался нормальное поставить, а то бы я тебя вообще по забору размазал. Воткнул бы автоматику, и мы бы тебя заранее заметили, понял? Ты вообще въезжаешь, о чем я с тобой толкую?

— Да, я по-английски почти всё понимаю.

— Слышь, Тони, у него хондовская пукалка! Ей лет семьдесят, не меньше! Как ещё ездит-то, педаль ей в колёса? Масака! Даже не знаю, допилит до гаража или нет…

— Помолчи, Зид. Бу-коросу!

Тут вторая девица, которая до этого молчала, будто очнулась от транса и уставилась мне прямо в лицо, вытянув шею. Глаза у неё по-собачьи блеснули. А зрачки были как звёздочки, глубокие и чёрные. Я по голику видал — такие глаза у девчонки бывают, когда она циалисом закинулась, а у неё какая-то дрянь с плацентой или что-то вроде этого, не помню. И если у неё ребёнок заведется, то он может заразить её своим ген-материалом.

— А он ничего, Тони. Ты погляди, какой крепыш, а жуткий! И глаза синие… Не-е, мне нравятся такие тормоза, честно. Давай его в нашу банду примем? Колёса-то есть у него.