Огромный черный корабль   ::   Березин Федор

Отлипла от камня правая ладонь и поползла, нащупывая быстро перебирающими пальцами самые малые впадины и выпуклости. Она оцепенела, найдя трещинку, за которую можно зацепиться, и сразу двинулась вверх левая нога и, обнаружив устойчивое положение, застыла. Теперь это же действие произвела левая рука, затем правая нога, и снова человек затаился, словно огромное насекомое, вжавшись в отвесную стену. Вновь пошла вперед правая ладонь.

Уже слышались быстрые чужие шаги. И надо было спешить: незнакомый субъект, по-видимому, являлся новичком в охотничьих делах, он не догадался о маневре, решив, что жертва пытается ускользнуть или наконец-то добралась до своей тайной цели. А этой жертве, меняющейся с преследователем местами, нужно было использовать случай — подсекать. Трудное, опасное это дело — охота на человека, дилетантский подход чреват... Полезла вверх левая рука. Шаги становились громче. А пальцы нащупали край сферической крыши. «Вот и все», — подумал Лумис и, подтянувшись, тихо опустился на живот. Шаги замерли. Этот тип что-то заподозрил, а было важно, чтобы он не струсил и не пошел назад. Но теперь в дело вмешивался господин Случай. Лумис на четвереньках заскользил в сторону, откуда доносились ставшие более осторожными шаги. Лумис искусственно разжигал в себе ненависть, подбрасывал в мышцы адреналин. Глупости, что убивать можно хладнокровно, и, даже если это выглядит так, там, под слоем льда, кипит плазма. Этот подонок, паршивое, убогое, недоделанное творение, посмел его преследовать. Он замер на краю здания, впившись взглядом в идущего внизу человека. В полумраке сверху нельзя было рассмотреть его лицо, но это сейчас не имело значения. Существовал противник, подлежащий уничтожению, охотник-любитель, которого необходимо превратить в бездыханный труп. А лицо — разве оно имеет значение. Лучше не видеть его, потому что в глазах можно прочесть растерянность, мольбу, ужас, вызванные таким резким поворотом жизненной трассы. Но прочь, прочь ненужные мысли, он должен сделать это, и сделать быстро. Теперь на крыше не осталось человека, лишь сжатая пружина нависала, изучала границы своей зоны поражения. Стучали каблуки о тротуар. Маленький неопытный человечек приближался к собственной смерти. Он еще не догадывался о своей судьбе, хотя колени замедляли ход, тормозили, но он еще не научился распознавать голос тела, и уже никогда не научится, не даст ему судьба такого шанса. Может, его случай был предрешен, предсказан в книге судеб, в которую каждый может взглянуть только один раз. Один раз, в момент, когда это произойдет. Тук-тук, подошвы касались тротуара, и с ними постукивало, поворачиваясь, колесо времени, часы отсчитывали последние мгновения жизни этого индивида. Таинственные силы, распоряжающиеся смертью, уже присутствовали здесь. Тук — произошло пересечение незримой границы. Ботинок оторвался от мостовой, а вверху сработала, привела отработанную механику в действие пружина. Лумис отделился от крыши. Человек оказался внизу, прямо под его ногами. Оттуда, с бездонной для него теперь ямы, приговоренный успел поднять голову — все же водились у него в мозгах зачатки интуиции. В этот момент в воздухе возник нарастающий посторонний шум, а полумрак ночного города залил мертвенно белый свет. Тени описали полукруг. Немигающие глаза уставились снизу на Лумиса. Время останавливалось, он рассмотрел сжатые губы. Время дробилось на мельчайшие дискретные отрезки темноты и света. Во тьме носок сандалии коснулся горла, а в молочном мерцающем освещении он уже наблюдал перекошенный рот и прижатые к беззащитной шее руки. Тени вновь описали свой узор. Лумис приземлился на четыре конечности, а перепонки все еще давил невыносимый свист.