Они сражались за реальности   ::   Подгурский Игорь

– Все будет хорошо! Нестеров – мастер на все руки. Он все умеет,– не поворачиваясь, подтвердил Батырбек.– Только летать у него плохо получается!

Выпили еще по одной, не по маленькой. Из люка показались мокрая голова и золотые погоны с четырьмя звездочками. Нестеров достал изо рта отвертку, которую держал в зубах. Довольный собой, он радостно сообщил:

– Починил! Хорошие приборы, почти вечные. Не ругайтесь, если сломаются. Кстати, вы часто плаваете, господин капитан-лейтенант?

– Плыву, когда пошлют. А посылают часто! – Моряк протянул кружку летчику.– Чаще, чем хотелось бы.– Подводник встрепенулся, вспомнив о службе.– Господин штабс-капитан, у вас справа под рукой рычаг. Не сочтите за труд, потяните на себя.

Завыла сирена, заглушив голоса двух капитанов. Бек от акустического удара и неожиданности чуть не упал за борт, в последний момент успев вцепиться мертвой хваткой в тоненький леер…

На берегу собирались моряки с подлодки. Красные пятна краски на черной форме делали их похожими на божьих коровок наоборот. Божьи создания громко матерились, пытаясь оттереть масляную краску песком и водой.

Сирена снова проревела общий сбор. Красный шар солнца закатывался за горизонт. Заканчивался еще один прекрасный день…



Глава 2.

ХРУСТАЛЬНЫЙ ЧЕРЕП

Весь личный состав отряда коррекций реальности Звездной Руси собрался в штабной палате, расписанной суровыми ликами ветеранов а-ля Палех. Отсутствовали дежурный, Лева и экипаж субмарины «U-1277» в полном составе. Моряки с подводной лодки занимались ремонтом пропоротого днища корабля. Матросы вместе с офицерами варили, клепали и лудили пробоину в броневом листе обшивки. Может, оно и к лучшему: неизвестно, чем могла закончиться встреча боцмана, лишившегося заветной дудки, и неисправимого трофейщика Левы Задова. Одессит заперся в кабинке туалета, сославшись на желудочные колики. Лева передал командиру боцманскую дудку через Кузнецова. Николай меланхолично пообещал замолвить за него словечко перед начальством, но в успех не верил. Ему не впервой приходилось выступать в роли посредника. Комиссар был зол на весь белый свет за испорченный френч из тонкого английского сукна и жаждал крови, все равно чьей. Николай молча отдал серебряную свистульку командиру. Тот так же молча сграбастал ее широкой ладонью. Вот и все переговоры.

Разбор командно-тактических учений давно закончился. Барон Маннергейм с указкой в руках у карты побережья, занявшей почти всю стену, коротко подвел итоги. Синими стрелками были отмечены действия наступающих десантников, красными – обороняющихся. Старый маршал по-военному сухо разобрал тактические ошибки и просчеты обеих сторон. Победителей не было, значит, судить тоже некого. Все остались при пиковом интересе. Никого не отметив в лучшую сторону, Карл Густавович мимоходом обронил скупую похвалу в адрес Кузнецова: «Молодец! Хоть один действовал не по шаблону, а по совести. Совсем как я много-много лет назад. Э-э-эх, время калечит всех…»

После него слово взял комиссар отряда. Фурманов близко к карте подходить не стал, побоялся. В топографических значках он не разбирался. Больше сказать, он их побаивался, считая разноцветные закорючки и отметки оккультными символами, предназначенными для вызова духов войны и призраков неупокоенных солдат. А вдруг хлынут прямо из карты, со штыками наперевес?

Однажды на апрельском субботнике под видом мусора и старых бумаг Фурманов принялся жечь всю топографию, а особенно крупномасштабные цветные карты. Он был обезврежен в последний момент ударом по затылку сзади. Неизвестный благодетель скромно пожелал остаться неизвестным.