Оранжевый шар   ::   Константинов Анатолий

А осколки камня и металла пробили резервуары с кислородной смесью для дыхания внутри корабля и уничтожили баллоны для скафандров. Впрочем, точно все покажет экспертиза, подумал Маккиш, экспертиза, которая будет лет через пять или через сто, что ему самому будет уже совершенно безразлично. Атмосфера здесь не пригодна для дыхания. В ней есть кислород, его даже много, есть азот, но есть очень ядовитые примеси, и снять шлем скафандра значит тут же погибнуть. Пункт-оазис далеко, а запас кислородной смеси в баллонах скафандра не рассчитан на столь длительное путешествие. Радиоаппаратура, которой оснащают космокатера, тоже, оказывается, не была приспособлена для случаев столкновений с космическими булыжниками. Это Маккиш понял сразу, едва вернулся в кабину управления и отвинтил радиопанель. И сделать он ничего не мог, это он тоже понял. Маккиш пошел в шлюз, открыл двери и спрыгнул на оранжевый песок. Ноги глубоко ушли в него. Оранжевый Шар был совершенно неинтересной планетой. Самой примечательной его особенностью можно было бы, пожалуй, назвать лишь необыкновенную скорость вращения: сутки здесь занимали всего пять часов. Что еще? Маккиш припомнил: Оранжевый Шар - это не настоящее название, есть другое, официальное, оно-то и занесено во все космические справочники. Но кто-то однажды дал это название, более меткое, и оно прижилось. Оранжевый Шар, как и другие планеты системы, двадцать лет назад исследовала экспедиция Левина. На двух из семи планет системы велись разработки недр, другие были пусты. Но на каждой остались пункты-оазисы со всевозможными запасами. На Оранжевом Шаре их было четыре, и ближайший был расположен примерно в ста пятидесяти километрах от места посадки "Стрелы". Маккиш обошел вокруг увязшего в оранжевом песке, искалеченного космокатера. Он попрощался со "Стрелой", как прощаются с верным товарищем, с которым прожито много и который погиб на твоих глазах. По компасу Маккиш определил направление. Идти было бессмысленно, но что-то надо было делать, и он шел, стараясь думать о чем-нибудь постороннем, никак не связанном с запасом кислородной смеси и заброшенным среди песчаного безмолвия пунктом-оазисом. На "Аяксе" сейчас обычные рабочие будни. Звезда, вокруг которой обращается станция, и вся планетная система оказались интересными, работа идет уже почти год, и Маринка сейчас, наверное... Нет, об этом лучше не думать. Отпуск в Гималаях... Совсем недавно это было: рассвет высоко в горах, что приходит на вершины намного раньше, чем к подножию гор: утренний, свежий, ни с чем не сравнимый воздух... Нет, о Гималаях тоже надо забыть. Переставляя ноги, Маккиш стал читать про себя стихи. Он знал их множество, и современных поэтов, и старых. Стихи помогали идти. Через два часа Маккиша настигла короткая ночь. Но и в кромешной тьме можно было идти, не снижая скорости и только поглядывая время от времени на светящийся циферблат компаса. Планета была пустой, не обо что было споткнуться. Но короткая ночь быстро ушла вперед, солнце за спиной звезда ТШ-65 - стремительно ползло вверх. Потом прошел еще один день, и снова была ночь. Голода и усталости Маккиш пока не чувствовал. Он шел как автомат, как машина, созданная лишь для того, чтобы мерно переставлять ноги. Через два часа после того, как он видел горячее море, через четырнадцать часов после того, как ушел от разбитой "Стрелы", Маккиш упал в песок и понял, что дальше он не пойдет. Он лежал лицом вниз и опять, как тогда, после посадки, прислушивался к себе. Силы ушли не от жажды: в скафандре был аварийный запас воды, достаточно только найти губами трубочку. И не от голода: запас жидкой пищи тоже был, правда, теперь он кончился.