Осада Тьмы   ::   Сальваторе Роберт

– Если все пойдет как надо…

Эррту снова бросил на нее подозрительный взгляд.

– Дриззт До'Урден – мелкая рыбешка, – сказала Ллос. – Его Дома больше не существует, поэтому сам по себе он ничего для меня не значит. Но мне будет приятно видеть, как великий Эррту отплатит ему за те неудобства, которые отступник причинил нам.

Конечно, предложение звучало весьма заманчиво, думал Эррту, но нельзя было забывать, что оно исходило от Ллос, Паучьей Королевы, Владычицы Хаоса.

Однако он помнил и о том, что обещанный ею подарок сулил освобождение от невыносимой скуки. Он мог истязать тысячи мелких бесов день за днем, мучить и снова отшвыривать их, жалобно стенающих, в грязь. Но даже тысяча тысяч подобных дней не пойдут ни в какое сравнение с одним-единственным часом на Материальном уровне, где он мог бы-свободно разгуливать среди слабых душ и пытать тех, кто ничем не заслужил его мести.

Поэтому великий танар'ри согласился.



Часть I

Начало Раздора

В Мифриловом Зале готовились к войне, потому что, хотя во многом благодаря Кэтти-бри мы и нанесли Дому Бэнр болезненный удар, никто не сомневался, что темные эльфы снова встанут на нашем пути. Мать Бэнр должна была впасть в ярость, и я, проведший в Мензоберранзане всю свою юность, понимал, что, имея врага в лице Матери Первого Дома, не стоило ждать ничего хорошего.

И все же мне нравилось то, что творилось в твердыне дварфов! А больше всего мне нравилось наблюдать за Бруенором Баттлхаммером.

Бруенор, дорогой мой друг! С ним мы сражались вместе еще в Долине Ледяного Ветра – какими далекими кажутся теперь те дни! Когда погиб Вулфгар, я боялся, что Бруенор сломлен навсегда, что душевное пламя, всю жизнь ведшее этого несокрушимого дварфа через, казалось бы, непреодолимые препятствия, погасло навеки. Но когда началась подготовка к войне, я понял, что это не так. На теле Бруенора стало больше ран – он потерял левый глаз, а ото лба через всю щеку протянулся наискосок голубоватый шрам, – но пламя его духа разгорелось с новой силой, и яркие отблески его светились в здоровом глазу короля.

Бруенор руководил всеми приготовлениями, он входил во все: от согласования проектов укреплений, которые надо было возвести в нижних туннелях, до отправки посланников к союзникам в близлежащие города. Принимая решения, он не нуждался в помощи, ибо он был – Бруенор, Восьмой Король Мифрилового Зала, дварф, переживший множество приключений и заслуженно носивший свой титул.

Скорбь ушла, – к радости друзей и подданных, он снова стал прежним Бруенором.

– Пусть приходят эти проклятые дроу! – частенько ворчал он, кивая при этом в мою сторону, если я оказывался неподалеку, как бы давая понять, что о присутствующих не говорят.

По правде сказать, это воинственное ворчание Бруенора было сладчайшей музыкой для моих ушей.

Я спрашивал себя, что же заставило скорбящего дварфа вынырнуть из самой глубины отчаяния? Да и не только Бруенор, все вокруг чувствовали воодушевление: дварфы, Кэтти-бри, даже Регис, хотя халфлинг обычно с большей охотой готовился к обеду и сладкой дреме, чем к войне. Я и сам ощущал подъем. Этот зуд ожидания, это чувство товарищества, побуждавшее нас всех хлопать друг друга по плечу, шумно восхвалять даже простейшие усовершенствования оборонительных укреплений и дружными приветственными криками встречать любые добрые вести.

Что же это было? Нечто гораздо большее, чем общий страх, чем чувство благодарности за все, что мы имели, перед лицом угрозы все потерять. В то время лихорадочной деятельности и упоения общими усилиями я этого не осознавал. Сейчас я, мысленно оборачиваясь назад, ясно вижу, что за чувство сплотило нас тогда.