Особый отдел и пепел ковчега   ::   Брайдер Юрий

Сидя на подоконнике, он что-то диктовал сухопарой стервозной машинистке, словно бы сошедшей с картины Гогена «Любительница абсента».

Сам Николай Григорьевич росточком вышел в отца, а склонность к полноте унаследовал от матери. В свои сорок он выглядел на все пятьдесят. Украшали его лишь полосы, хотя и сильно поредевшие от лба к затылку, но ещё задорно кудрявившиеся над ушами.

Сдержанно кивнув гостю, о котором его уже успел предупредить по телефону бдительный гардеробщик, Сопеев продолжал диктовать ровным, хорошо поставленным голосом:

— «Кризис, главным свидетелем которого является исчерпание смыслового пространства, поразил всю культуру постмодернизма, что самым непосредственным образом связано с завершением индустриальной фазы развития цивилизации. В условиях прогрессирующего обессмысливания мира писатели утрачивают позицию пророков и приобретают сервильный статус. Ситуация усугубляется моральным релятивизмом и ложной политкорректностью, свойственной современному мейнстриму. В возникших условиях необходимо тщательно изучить основные тренды и определить локусы развития... » Напечатала?

— Угу, — недружелюбно косясь на Цимбаларя, кивнула машинистка.

— Тогда сделаем перерывчик. Ты пока попей кофейку, а я побеседую с нашим гостем.

— Только без эксцессов, пожалуйста. — Машинистка ушла, раскачиваясь, словно грот-мачта в десятибалльный шторм.

— Как это понимать? — Цимбаларь недоумённо глянул на Сопеева.

— Да ерунда, — отмахнулся тот. — Это жена моя, Натка... Вечно у неё какая-то дичь на уме. Баба, ничего не поделаешь.

— А-а-а... Скажите, что такое локусы?

— Качественные инновации, — не вставая с подоконника, ответил Сопеев.

— Тогда всё ясно. — Цимбаларь, в своё время проштудировавший «Словарь иностранных слов» от корки до корки, так ничего и не понял, но признаться в этом не пожелал.

— Рад за вас... Ну а если без дураков, термин «локус» можно перевести простым русским словом «предвестие». Например, знаменитая «Пражская весна» была локусом грядущего краха социалистической системы.

— Значит, если у меня чешется нос, это локус того, что я сегодня напьюсь? — уточнил Цимбаларь.

— В самую точку! — Этот пример пришёлся Сопееву явно по вкусу.

— Тогда уж и про тренды расскажите.

— Да ну их в баню! Все говорят: «тренды» — и я так говорю. Ну в общем-то синоним тренда — тенденция. Везде свой сленг, даже у сантехников.

— Но сантехники своим сленгом общество не напрягают, — возразил Цимбаларь. — А про локусы и тренды уже болтают по телевизору.

— Политологам без специальных терминов никак не обойтись. Попробуй только честно признаться: дескать, про эти дела мы ни хрена не знаем! Сразу с должности слетишь. А пассаж типа: «Для выяснения всех аспектов этой проблемы проводится комплексный анализ, подразумевающий правильно организованную мыслекоммуникацию и метод сценирования» — звучит солидно и обнадёживающе. Напускать словесный туман умеют не только церковники, но и учёные мужи. Положение, так сказать, обязывает.

— Ладно, оставим эти терминологические дебри, — сказал Цимбаларь. — Лучше перейдём к делу.

— Вот-вот! — Сопеев такому предложению даже как бы обрадовался. — Что я там опять натворил?

— Вам виднее. Меня всякая бытовуха и мелкий криминал не касаются... Мне с вами просто потолковать надо.

— О чём?

— Ну, скажем, о вашей семье. О вас самих, о брате, о матери, об отце.

— Мой отец умер.

— Я знаю, — кивнул Цимбаларь. — Хотя, честно сказать, он интересует нас больше всего.

— Странно... Раньше я полагал, что смерть списывает все грехи. — Сопеев мял в руках сигарету, видимо не решаясь закурить.

— А у него было много грехов?

— Да какое там! Не больше, чем у других. Можно подумать, что Жуков или Василевский ничем себя не запятнали. Как же! По крови будто бы по паркету ходили.