Отец   ::   Фармер Филип Хосе

Его широкие плечи, мощный корпус, подтянутый живот, икры с играющими под кожей мускулами говорили об огромной силе, достигнутой путем долгих тренировок. Лицо его соответствовало телосложению: широкие скулы и грива соломенных волос. Глаза его были приятного золотисто-зеленого цвета, нос классически правильной формы, хотя при более тщательном рассмотрении мог показаться слишком тонким, рот с пухлыми красными губами, приподнятыми в углах. Епископ, так же как и отец Джон, был любимцем дам в епархии на Вайлденвули, но по иной причине. С отцом Джоном было приятно иметь дело. Он всех веселил, развлекал, в его устах любая проблема оказывалась забавным пустяком. Епископ же одним своим взглядом приводил дам в трепет. Он относился к тем священникам, которые, приняв обет безбрачия, принесли разочарование не в одно женское сердце. Но хуже всего было то, что Его Преосвященство знал об этом своем качестве и ненавидел его. Временами он бывал довольно резким и всегда соблюдал дистанцию между собой и прихожанками. Но ни одна женщина не могла долго держать на него обиду. Более того, ходили слухи, что своей стремительной карьерой в церковной иерархии он обязан закулисным хлопотам своих поклонниц. Не то чтобы он был недостоин столь высокого сана, но он получил его несколько ранее, чем можно было ожидать.

Отец Джон налил себе вина, наполнив стаканы своих собеседников лимонадом.

– Я, пожалуй, глотну вина, – произнес он, – а вам, капитан, придется довольствоваться безалкогольным напитком, вы ведь на службе. Его Преосвященство отказывается пить горячительные напитки из принципа, я же немного выпью для улучшения пищеварения.

Он похлопал себя по выпирающей округлости живота: – Так как мое пузо составляет большую часть моего тела, то, принося ему пользу, я приношу пользу всему своему существу. Таким образом, от этого выигрывают не только внутренности, но и все мое тело пышет здоровьем и радостью, а значит, требует еще тонизирующего. К сожалению, епископ подает мне невыносимо хороший пример, так что приходится ограничиваться одним стаканчиком. И это несмотря на то, что я страдаю от нестерпимой зубной боли, которую можно заглушить, лишь пропустив еще пару рюмашек.

Смеясь, он посмотрел через край стакана на Ту, который улыбался, несмотря на внутреннюю напряженность, и на епископа, который в этот момент сосредоточенным лицом и величественной осанкой напоминал льва, погруженного в думы.

– Простите меня, Ваше Преосвященство, – произнес отец Джон. – Я не могу избавиться от чувства, что, хотя, возможно, вы слишком усердствуете в воздержании, мне не следовало бы этого говорить. На самом деле ваш аскетизм – предмет восхищения для всех нас, даже если мы не имеем силы воли подражать вам.

– Вы прощены, Джон, – серьезно произнес епископ. – Но я предпочел бы, чтобы вы ограничили свое зубоскальство – а я не могу назвать это иначе – для разговора наедине. Иначе люди могут подумать, что иногда вы осуждаете своего епископа.

– Я не это имел в виду, да простит меня Бог, – вскричал Кэрмоди. – На самом деле я подтрунивал над собой. Я слишком люблю наслаждаться жизнью, и, вместо того чтобы набираться знаний и святости, я набираю лишь вес.

Капитан поморщился. Ему явно были не по душе разговоры о Боге вне церкви.

Кроме того, у него совершенно не было времени на пустую болтовню.

– Выпьем за наше здоровье, – буркнул он, осушая стакан. Потом, поставив его на стол, явно не собираясь более пить, произнес: – У меня плохие новости. Около часа назад перестал работать наш гипертранслятор, выкинув нас в обычное пространство. Наш главный механик говорит, что он не видит никаких неисправностей, однако двигатель не работает. Неизвестно, как запустить его.

Меркалов – весьма знающий человек, и если он сдается, то проблема действительно неразрешима.