Отмеченный богами   ::   Уотт-Эванс Лоуренс

Мать ничего не заявляла по этому поводу, просто она иногда рассказывала сыну о Заступниках былых времен, тех, что помогали строить Империю Домдар. От матери он услышал легенды о Рубрекире Разрушителе, снявшем осаду с Ришна Габиделлы, о принце Грелдаре, прогнавшем Алых Предателей, и о многих-многих других. Рассказы матери нравились мальчику неизмеримо больше, чем жуткие истории Сегуны.

Слушая мать, он обратил внимание на то, что многие Заступники вовсе не были принцами от рождения, а обрели все свои титулы после свершения подвигов. Однако никто не решался напомнить об этом Хмару, с ним вообще мало кто рискнул бы спорить.

Иногда мальчик думал, что в нем действительно есть нечто необычное, ведь он намного крупнее своих сверстников и начинает слегка уставать, только когда другие уже валятся без сил. Хотя кто знает, что это — дар богов или просто везение.

Как-то раз мать сказала: когда Маллед подрастет, он сможет, если захочет, узнать больше о родимом пятне и о посещении жреца в самом Бьекдау, у тамошних служителей богов.

А теперь, когда оракулы умолкли, жрецы, наверное, ничего и не знают.

До чего же это все ему не по душе! Раз уж его так ненавидят родные сестры, — а может, и не только сестры, — хорошо бы по крайней мере узнать, за что.

Нахмурившись, он поспешил к черному ходу. Влайя и Хмар сидели возле очага, о чем-то негромко беседуя, скорее всего, о потенциальных женихах. Остальные четыре сестрицы скалили зубы в общей спальне. В доме было всего две спальни — обе просторные, в них легко дышалось. Одна принадлежала родителям, вторая — дочерям. Маллед спал в тесном закутке.

Внезапно он подумал: в то время как он завидует радостному существованию сестер в общей спальне, Делева, видимо, считает его обитание в душной, но отдельной норе очередной привилегией. Он понял, все, даже самые малые отличия в его образе жизни выводят Делеву из себя.

Мадейя — мать семейства — занималась шитьем. Она сидела, поджав под себя ноги, на своей любимой низкой скамеечке; игла в её руке то исчезала в золотисто-коричневой ткани, то появлялась вновь.

Маллед подошел к матери и долго смотрел, как она работает.

— Мам? — наконец молвил он.

Мадейя подняла глаза, и рука с иглой застыла в воздухе.

— Тот жрец, который приходил к вам, когда я родился… что он тогда сказал?

Мадейя закрепила нитку и положила шитье на резную шкатулку с иглами и катушками.

— Не помню точно, — ответила она.

— И ты даже не записала?

— Нет, я ничего не записывала, но жрец оставил для тебя письмо.

— Правда?

Маллед был поражен. Кто-то, кажется, упоминал при нем о послании, но он об этом совершенно забыл.

— Да, он принес его в хорошенькой коробочке из слоновой кости.

— А ты его читала?

— Само собой. — Мать поманила его в свою спальню. — Мы с твоим отцом прочитали его, как только жрец ушел.

— О, ты мне ничего не говорила! — В голосе мальчика слышалась обида, хоть он изо всех сил старался её скрыть.

— Там, по правде говоря, нет ничего интересного. Во всяком случае, ничего такого, чего бы ты уже не знал. Да ты сам сейчас все увидишь.

Мать выдвинула ящик комода и принялась рыться в нем. Отложив в сторону металлические гребни, старые носовые платки и прочую дребедень, она извлекла на свет цилиндрический ларчик из пожелтевшей от времени слоновой кости. Затем отстегнула небольшой бронзовый крючок, откинула крышку и вручила ларец Малледу.

Внутри лежал пергаментный свиток. Маллед тотчас достал его и осторожно развернул.

Читать он умел. Родители стояли на том, что все их дети должны уметь читать.

— Нежданно-негаданно тебе это может пригодиться, — так объяснил свою точку зрения Хмар. — Например, получишь письменный заказ на работу; лучше прочитать его самому, чем охотиться за жрецом или другим грамотеем. Да и вовсе не трудное это дело — чтение.