Отмеченный богами   ::   Уотт-Эванс Лоуренс

Он снова склонился над столом и напористо произнес:

— Нам нужны вы, Дузон! Половина вернувшихся солдат готова поклясться в том, что вы — Богоизбранный Заступник. Они утверждают, вы спасли их всех после того, как был убит Балинус. По их словам, для победы над олнамцем вы творили чудеса.

Лорд Дузон беспомощно посмотрел в сторону сидевшего у окна Вадевии.

— Оракулы пока об этом ничего не говорили, — пожал плечами жрец, — и очень сомневаюсь, что они вообще выскажутся по этому поводу. Что же касается Малледа, то он, я уверен, не стал бы возражать против того, чтобы вас объявили Богоизбранным Заступником. Он постоянно стремился скрыть, что отмечен богами.

— Но оракулы… — запротестовал Дузон. — Разве они не скажут в конце концов правду?

— Не думаю, что это произойдет, — молвил Вадевия. — Они уже распорядились в отношении Малледа. Вам следует отослать его тело домой к жене. И обратите внимание, они не называли его Заступником. Они говорили о нем просто как о Малледе, сыне Хмара.

— Но что, если кто-нибудь прямо спросит богов, кого они избрали Заступником?

— Боги всегда могли промолчать, когда это их устраивало.

Против такого заявления возразить Дузону было нечего. Он посмотрел в окно и поднялся, чтобы предстать перед Имперским Советом.

* * *



Сначала вернулась боль.

Маллед не знал, как и когда произошел этот переход. Все, что случилось между его полетом в пустоте и этой секундой, совершенно выпало из памяти. Однако он был уверен, что между двумя его состояниями прошло довольно много времени.

Болело все. Тело было сожжено — казалось, с него содрали кожу. Маллед ничего не видел — глаза были сомкнуты, а покрытые толстой коркой веки слиплись. И, к слову, он не спешил их открывать.

Кузнец ощущал тем не менее какую-то тряску. Он лежал на чем-то твердом, колеблющемся из стороны в сторону и вибрирующем. Через каждые несколько секунд неведомая сила подбрасывала Малледа в воздух. В эти мгновения постоянная боль становилась абсолютно невыносимой.

Он сохранил способность слышать. Среди окружающих его звуков самым различимым было глухое поскрипывание дерева. А когда толчки были особенно сильными, до его слуха доносился плеск воды и изрыгающий проклятия мужской голос. Не лишился Маллед и обоняния. Пахло прохладным воздухом и влажным деревом. Эти запахи сдабривались легким ароматом навоза.

Так он лежал несколько минут, мечтая лишь о том, чтобы прекратилось движение, затихли звуки и исчезла боль. Затем он подумал, что если откроет глаза и попробует пошевелиться, то ему станет лучше.

Преодолевая боль и сопротивление век, он чуточку приоткрыл глаза.

Его ослепил яркий свет дня, и он тотчас вновь смежил веки.

Затем медленно и осторожно снова приоткрыл глаза и увидел прямо над собой сияющее нетронутой голубизной летнее небо.

Мир качнулся, и Маллед увидел четкие, ровные края небосвода.

Ему вдруг пришло на ум, что это не края небосвода, а боковые стенки гроба. Двигаться ему по-прежнему не хотелось, но ещё меньше хотелось быть похороненным заживо. Поэтому он заставил себя немного повернуть голову.

Так и есть. В каких то дюймах от его лица проходила деревянная доска. Но если это был гроб, то на его изготовление, видимо, пошел старый материал — доска оказалась потемневшей и пропитавшейся влагой, со множеством пятен, весьма застарелых и совсем свежих. Кроме того, Маллед заметил, что лежит не на голых досках, а на потертом шерстяном мрачно-коричневого цвета одеяле.

Поскрипывание не прекращалось, и он наконец узнал звук: так обычно скрипит неторопливо катящаяся повозка.

Итак, он лежит в повозке, в старой, битой непогодой колымаге, и его куда-то везут. Но куда и зачем?

Что ж, видимо, есть всего лишь один способ узнать об этом — спросить у возницы.