Отзвуки эха   ::   Матесон Ричард

— Такой же глупый, как и его жена, — пробормотал он, — я только зря теряю время с этой семейкой. — Он снова взглянул на Элси. — Ты не передумала? Я совершенно уверен, что у нас с тобой...

— Ни за что! — Она ожесточенно замотала своей коротко подстриженной головой.

— Пусть он попробует, Элси! — подал голос Рон.

— Я же сказала — нет! — Элси бросила на мужа яростный взгляд, словно он предложил ей совершить какую-нибудь гнусность.

— Давай, дружок, работай, — обратился я к Филу, — покажи, на что ты способен. Люди ждут.

— Если ты будешь продолжать паясничать, ничего не выйдет.

— Я буду вести себя хорошо, мистер Мессмер.

— Может быть, тебе даже понравится, — Фил снова наклонился ко мне. — Знаешь что, давай забудем о пальце. Закрой глаза.

— Закрыть глаза, — повторил я. И закрыл.

— Темно, правда? Я открыл глаза:

— Нет, не очень.

— Да закрой же ты глаза, идиот, — повысил голос Фил.

Глубоко вздохнув, я поерзал на подушке и снова закрыл глаза. До меня доносился только скрип стульев и тихое дыхание терпеливых зрителей.

— Так, — Фил вновь пытался сосредоточиться, — я хочу, чтобы ты слушал меня очень внимательно.

Я потянулся, немного поворочался на мягком диване и нарочито громко захрапел. Элси весело захихикала. Я открыл глаза и насмешливо поглядел на негодующее лицо Фила.

— Ладно, ладно, — быстро проговорил я, — буду вести себя хорошо. — Я закрыл глаза и повторил: — Все, я уже хорошо себя веду.

— Честное индейское?

— Разве можно употреблять такие сильные выражения в компании прекрасных дам? — Я снова открыл глаза. — Но если ты настаиваешь, пусть будет по-твоему. Честное индейское.

— Хорошо, но только закрой все же глаза, бездельник.

— Между прочим, — заявил я, — я не смогу почтительно внимать твоим словам, если ты будешь так грубо разговаривать. Вот Алан Портер никогда...

— Заткнись и закрой глаза! — рявкнул Фил. Сделав глубокий вдох, он снова заговорил: — Я хочу, чтобы ты представил себя в театре. В огромном театре. Ты сидишь недалеко от сцены. Вокруг все черное.

Где-то в темноте комнаты раздалось сдавленное покашливание Элизабет.

— В театре нет света, — продолжал Фил, — в нем совершенно темно. И всюду черный бархат. Стены покрыты черным бархатом, кресла тоже из черного бархата...

— Дорогое удовольствие, — снова не удержался я.

— Я тебя придушу, — выдохнул Фил.

Я открыл глаза и ухмыльнулся:

— Ну, извини.

— Ты чертов подонок!

— Все, все. — Я крепко зажмурился. — Видишь — я закрыл глаза. Я снова в театре. Там темно. Сижу в ложе. Надеюсь, сегодня премьера?

— Сукин сын!

— Сэр! — тоном оскорбленного праведника воскликнул я. — Держите себя в руках! Продолжайте работать! А если я буду плохо себя вести, разрешаю вам стукнуть меня по голове.

— Непременно воспользуюсь твоим советом! — рявкнул Фил. — Кто-нибудь, дайте мне эту чертову лампу. — Он сделал паузу и неожиданно спросил: — Ты действительно хочешь продолжать?

— А где же твое неизменное «братишка»? — Я все еще воспринимал происходящее как плохой спектакль.

— Послушай, ты... — Фил прочистил горло и снова заговорил спокойно: — Продолжим.

Я не буду описывать всю процедуру. Она заняла слишком много времени. Ведь так трудно оставаться серьезным в компании друзей! Еще сложнее относиться серьезно к Филу. Мы слишком привыкли подшучивать и подсмеиваться друг над другом. Поэтому я, очевидно, здорово мешал Филу. Через какое-то время Элси надоело ждать, и она ушла на кухню, а Фрэнк о чем-то негромко заговорил с Энн. Прошло, наверное, больше часа, а мы так и не сдвинулись с места. Я не знаю, почему Фил не сдался. Видимо, он решил, что я бросил ему вызов. Он проявил удивительное упорство и продолжал снова и снова бубнить про театр.