Отзвуки серебряного ветра   ::   Эльтеррус Иар

Сознание было как в тумане, ужас и боль рвались из каждой жилки тела. Только одна мысль билась в голове: «Почему я?! Как они так могут с живым человеком?!». Обида и горечь застилали глаза, она никак не могла понять за что Благие обрекли ее на эту пытку. Неужели она должна была покорно выйти замуж за проклятого Биреда? Хорошо, что Тина не запомнила, что с ней творили эйкеры, но даже и без этих воспоминаний ее тело еще много лет было отвратительно ей самой. У нее силой отобрали то, что можно было дать только по любви, и девушка хотела умереть. «Убейте уж…» — шептали разбитые губы, но эйкеры продолжали издеваться. А потом вдруг адская боль разогнала затененность сознания. Раньше Тина и представить не могла, что настолько страшная боль может существовать. Эйкеры облили попавшуюся им девушку бензином и подожгли…

Тине повезло… Ее страшные крики услышали крестьяне из недалекой деревни и побежали выяснять, что же там случилось. Эйкеры, быстро сориентировавшись, вскочили на эциклы и унеслись. Никто не помешал пришедшим в ужас от сотворенного над несчастной девушкой людям потушить огонь и вызвать амбуланс. Всего этого Тина уже не видела, сознание милостиво покинуло ее.

Первым, что она увидела, открыв глаза, оказалось черное от горя лицо отца, с надеждой смотревшего на нее. Тина сперва не поняла, что это с ним, только подосадовала, что ее таки поймали. Тут все случившееся обрушилось на нее, и она забилась в ужасе. Отец кинулся куда-то с криками: «Врача! Где врач?!», и девушке вкололи что-то, от чего она заснула. А когда снова открыла глаза, эти глаза были пустыми. Что-то внутри нее умерло — и умерло навсегда, ее не волновало больше ничего. Врачи пытались вывести девушку из этого состояния, но у них не получилось, Тина не желала ни с кем разговаривать. Физически она была здорова, лечение попавшей в беду девушки оплатил местный лорд, ей даже пересадили клонированную кожу. Родители Тины молили Благих благословить лорда за его милосердие… Но вот психика девушки так и не пришла в норму, она по-прежнему никого не видела и ничего не хотела. Месяца через два отец увез продолжающую молчать дочь домой, поняв, что ничем больше в больнице ей не помогут. Действительно, знакомая с детства обстановка сыграла свою роль, и еще через пару месяцев Тина заговорила…

Но куда девалась беззаботная мечтательная дурочка, хотевшая странного? Ее не стало. Нынешняя Тина односложно отвечала на вопросы, сама не интересовалась ничем и никем, даже ела, если только ее сажали за стол. А если нет, безучастно сидела голодной. Отцу с матерью было до слез жаль ее, но чем тут еще можно помочь, они не знали: их дочь ничего не хотела. И еще через месяц мастер Варинх позвал Тину, решив все же попытаться серьезно поговорить с ней.

— Да, папа? — подняла глаза девушка, услыхав голос отца.

— Теперь-то ты видишь, дурочка, чего ты добилась своим побегом? — со слезами в глазах спросил старик. — Зачем же?

— Мне был противен Биред, — безразлично ответила ему дочь.

— Был? А теперь?

— Теперь все равно.

— Ой, дурочка! — схватился за голову отец. — Да он и такой готов тебя взять! Ни о ком, кроме тебя, даже слышать не хочет! Он же тебя любит, пойми ты, глупая!

— Хочет — пусть берет, — спокойно сказала Тина, смотря куда-то в стену. — Мне все равно. После этих и он чистым покажется…

Она задрожала крупной дрожью, в глазах снова появился так пугающий ее отца бездонный ужас. Врачи предупреждали мастера Варинха, что за девочкой нужно внимательно следить, что она в таком состоянии может легко наложить на себя руки. И ее ни на минуту не оставляли без присмотра. Но Тина не делала ничего.