Падает вверх   ::   Полещук Александр Лазаревич

Рисс Банг вздрогнул и выронил цепь. Звон металла наполнил камеру, и Рисс Банг повернул рукоять, выключая прибор.

— Неужели, он воспринял полный квал? — спросил Ана Чари.

Искры больше не бежали по стержню, и сразу же оборвался гул наверху.

— Да, принял, — ответил после паузы Рисс Банг. — Полный квал…

— Что за мальчик?

— Еще не могу ответить… Чувствую смутно, что попадание совсем неплохое.

— Как называет он свою планету?

— Земля… Планета Земля… Пройдут годы, прежде чем передача проявится… Там многое еще не готово, не созрело… Хватит ли моей жизни?

— Что ж, передашь планету другому, — сказал Ана Чари. — С этой планетой стоит поработать. Во всей Галактике нет никого нам ближе, внутренне ближе. Ты это почувствовал?

— Я это знаю…

Ана Чари открыл стенной шкаф, донесся звон стекла.

— Рисс Банг, — сказал Ана Чари, подходя к креслу, — за твой успех!

Он протянул ему бокал с вином, а Рисс Банг медленно поднялся и, принимая бокал, сказал:

— За планету Земля… Нашу сестру во вселенной…

Рисс Банг залпом осушил бокал и протянул его Ана Чари.

— Что ты так смотришь на меня? — спросил он. Ана Чари не ответил. Чувство щемящей тоски охватило его: лицо Банга прорезали темные и глубокие морщины. Это была цена эмиссии…



НЕОЖИДАННАЯ КОМАНДИРОВКА

Каждый год в последних числах сентября областной военкомат отзывал Платона Григорьевича для участия в призывных или отборочных комиссиях. Поэтому он и. не удивился, услышав в трубке знакомый голос военкома.

— Так когда приступать, товарищ военком? — спросил Платон Григорьевич.

— Вас просят сегодня же позвонить вот по этому телефону… — ответил собеседник.

Платон Григорьевич записал номер телефона и задумался. Он мысленно перебрал всех сотрудников. Кого оставить? «Радовский лучше разбирается, но много пропустил; да и сейчас не крепок… Уткин, пожалуй, справится, если не выкинет какуюнибудь рискованную штуку…»

Вновь зазвонил телефон. Платон Григорьевич поднял трубку и машинально сказал в нее:

— Уткин, стало быть…

— И мы так считаем, — ответил кто-то и засмеялся. — Беда с психиатрами. И все они знают…

— Кто это? Кто говорит? — спросил Платон Григорьевич.

— Говорят из дирекции. — Платон Григорьевич узнал голос заместителя директора по научной части. — Так мы тут сидели и обсуждали, кого временно назначить вместо вас, и пришли к заключению, что лучше всего подойдет Уткин, если, конечно, вы не возражаете.

— Не понимаю, вам уже, выходит, известно, что меня отзывает военком?

— Да, вчера обсуждалась ваша кандидатура. Так желаю вам счастливого пути. Ни о чем не беспокойтесь, я сам проконтролирую работу вашей лаборатории. Итак, счастливого пути.

Платон Григорьевич забеспокоился: «Счастливого пути? Но куда?»

Платон Григорьевич выглянул из окна и увидел служителя вивария. Тот шел по асфальтированной аллейке, толкая перед собой тележку, уставленную ведрами с пищей. Все было как обычно, и все-таки Платон Григорьевич уловил какую-то небольшую, но тревожную несообразность. Всегда он сам ставил дирекцию института в известность о своем откомандировании, он сам решал, кого следует оставить на время его отсутствия, да и тон, которым говорил с ним заместитель директора, был необычно мягок, особенно если учесть последнюю перепалку на ученом совете…

Платон Григорьевич набрал номер телефона, который ему дал военком, и назвал себя.

— Очень хорошо, Платон Григорьевич, что вы позвонили, — ответил ему тотчас незнакомый голос. — Вам надлежит выехать на один объект недельки на две, на три. Вы как, Платон Григорьевич, сами-то хорошо переносите перелеты? Или других проверять легче?

— Прошу прощения, но я считаюсь мобилизованным? — спросил Платон Григорьевич.