Падение   ::   Рэйб Джейн

Это значило, что через несколько минут рыцари уйдут обходить первый этаж - три медленных, привычных круга - бдительно охраняя своих раненых братьев. Дамон чутко прислушивался к происходящему в госпитале с тех пор, как его привезли на рассвете, и имел представление о монотонном, рутинном укладе Стального Легиона. Он знал, что у него есть примерно полчаса на то, чтобы выполнить задуманное, - и этого времени более чем достаточно.

С этими мыслями Грозный Волк подошел к окну, широко распахнул ставни и втянул теплый душистый воздух, который хоть на время перебил отвратительный запах лечебного бальзама, испятнавшего все его тело. Дамона занимал вопрос: как должно быть измучено живое существо, чтобы переносить лечение, причиняющее страданий больше, чем сама болезнь?

Отдышавшись, он вытянул шею, проверяя, нет ли кого на улице. Но все было тихо, лишь из таверны, расположенной неподалеку, доносились неясные звуки приглушенной музыки и фальшивого пения. Тогда Дамон начал разматывать бинты, открывая лунному свету стройное, мускулистое тело, блестящее от пота: широкую грудь, подтянутый живот, крепкие ноги - и глянцевито-черную, мерцающую в холодных лучах серебром чешуйку драконицы Малистрикс, вросшую в правое бедро. И все это великолепие, а особенно кожа вокруг чешуйки, было испещрено глубокими царапинами. Только лицо Грозного Волка, заострившееся, но все равно сохранившее красоту, несмотря на взлохмаченные волосы и неопрятную бороду, избежало когтей твари, исполосовавших его тело.

Дамон, по мере возможности, обтер чистыми краями бинтов отвратительно пахнущий бальзам с рук и лица и бросил еще один взгляд в окно.

Однако теперь снаружи не было пустынно. Зоркие глаза Грозного Волка различили невысокую фигурку, ковыляющую по высохшей от жары лужайке перед госпиталем. Он вглядывался до тех пор, пока не убедился, что это перебравший гном, бредущий зигзагами, - очевидно, домой. Когда тот, наконец, обнаружил мостовую и довольно шустро удалился за угол, то почти сразу за этим из дверей появились часовые Стального Легиона, начав первый круг обхода. Дамон отошел от окна и принялся одеваться, попутно отметив, что его одежда пришла в негодность: износилась и полиняла так, что давно должна была занять свое достойное место на свалке; даже кожа жилета местами потрескалась.

Покончив с этим, он вытащил из сапога кожаный мешочек, но обуваться не стал, решив, что босиком наделает меньше шума. Оставив сапоги на коврике у кровати, Грозный Волк вернулся к окну, тщательно закрыл ставни, затем подошел к двери и снова прислушался к звукам, доносящимся из-за нее, но все было спокойно.

- Замечательно, - шепнул он себе под нос, выскользнул в зал и на цыпочках пошел вдоль стены с развешанными на ней через равные промежутки фонарями. На ночь их погасили, оставив только один, да и в том фитиль был прикручен почти до отказа, так что проку от него было мало.

Дамон крался мимо открытых дверей палат, попутно заглядывая внутрь. Рыцари стонали во сне: многие были ранены тяжело, и повязки скрывали их тела почти полностью; у некоторых не хватало руки или ноги. Когда он проходил мимо двери с надписью «Сиделки», из-под которой просачивался мягкий свет, то услышал приглушенные голоса двух гномов. Грозный Волк прислушался и довольно легко разобрал, что те обсуждают состояние кого-то из пациентов. Это никак не могло ему повредить, и Дамон пошел дальше.

Мгновением позже он достиг широкой лестницы, погруженной в темноту, неслышно, по-кошачьи ступая, поднялся по ступеням и оказался в холле, едва освещенном неверным, призрачным светом единственного фонаря. Дамон приостановился, но холл был пуст, никто не пытался задержать его.