Параллели   ::   Циргибель Герберт

Это твой хлеб, Кой, скоро у тебя будет предостаточно времени прочистить транзисторы. Тристан может помочь.

— Вычислитель… Странности? — спросил Кой после минутного раздумья.

— Ладно, — ответил Ривин миролюбиво, — я даже не могу винить тебя. Это вычислительный агрегат. — Ривин готовился выверять совпадение штрихового креста главного экрана с точкой, в которой наша станция находилась свыше ста тридцати часов. — В противном случае ты имеешь возможность обогатить теорию относительности на один вариант, — добавил он, но его внимание было больше сосредоточено на уровне, который не поддавался регулировке. — Как экзальтированная дева! — выругался он.

— Этого Кой не заслужил. — Тристан решил, что друга надо защитить.

— Тихо! — прогремел Ривин, он заметно разволновался. Наступившее молчание было данью неловкости.

«Сто тридцать часов, — думал я, — только сто тридцать!» Линии градусной сетки перечеркивали ландшафт, который так искусно замаскировался от нас в своей неприступности. Сейчас, на расстоянии, он мне вдруг представился на удивление близким, понятным.

— Вот она, возможность! — неожиданно обозленно выкрикнул Лут и вырвал меня из моих бесплодных рефлексий. — Я точно так себе все и. представлял!

Причину его гнева распознать было нетрудно: в визире он держал место старта. Там, где сходились главные координаты, — и только там! — на поверхности планеты находилось округлое туманное поле. Не очень броское на такой дистанции, но четко очерченное и большой плотности.

— Гм, — высказался Ривин, словно мимоходом, не отрывая взгляда от пульта юстировки, — несомненно, я менее скептичен, чем ты, но в конденсатный туман как следствие нашей посадки и старта я тоже не верю. Ты считаешь, что это по нашему адресу?

Я тоже вспомнил слова Лута: «Как будто кто-то хотел помешать тому, чтобы мы о них узнали что-нибудь».

Лут затряс головой.

— Я уже почти ничего не оспариваю, — сказал он недовольно, и продолжал с редкой непоследовательностью: — Как они могут быть такими негостеприимными? Мы идем на любые усилия, чтобы не причинить никому из них вреда. А они?… Я больше не верю в существование тех, кого мы там видели. Откуда мне знать, что это было? Призрачные галлюцинации, в лучшем случае игра оптических законов отражения. — Он взглянул на гравитрон и принялся отстегивать привязной ремень.

Ривин посмотрел вдогонку Луту задумчиво, когда тот прямо-таки выталкивал свое могучее тело из кабины.

— Он уверен в обратном, — сказал он больше самому себе. Но Лут тут же снова появился, согбенный, у переборки.

— Всего, что мы достигли, удручающе мало: некоторые впечатления, с которыми никуда не сунешься, несколько маленьких шариков из кулака Коя и нечистая совесть, — бросил он.

Ривин поднял голову и поймал глаза говорившего.

— Вот как? — сказал он. Потом устремил взгляд на экран, на котором сферическая поверхность планеты в стремительном темпе все еще удалялась. Но казалось, он смотрит дальше этого мерцающего изображения.

Возникла пауза.

— Что с тобой стряслось? — спросил Ривин средь полной тишины. — Я бы гак сказал: мы узнали новую цель, чужую жизнь в космосе, полную загадок, притягивающих ум и воображение, полную возможностей учиться, учить. Подавляюще много!

Лут закрыл лицо рукой. Растопырив пальцы, медленно провел ею вверх по лбу. Когда лицо его снова открылось, мы почувствовали согласие — он улыбался.