Педант   ::   Овчинников Олег

Иначе он не успокоится, - улыбнулась она.

Я накрыл молнию рукой и сказал:

- Ну все, хватит! Так?

Мама и сын кивнули одновременно.

Пока подошла наша очередь на регистрацию, мне пришлось повторить эту фразу восемнадцать раз.

Заняв свое место в салоне, я сразу же установил спинку кресла вертикально, пристегнулся ремнем и поднял до упора козырек пластиковой шторы, хотя хотелось как раз обратного: откинуться, расслабиться и спрятаться от льющегося в иллюминатор солнечного света. Зато теперь даже самая придирчивая стюардесса не смогла бы меня ни в чем упрекнуть, так что я имел полное право подремать, не дожидаясь взлета, и намеревался этим правом воспользоваться. Господи, какое счастье! - подумал я, закрывая глаза. Тихое шипение прокачиваемого перед взлетом кондиционера убаюкивало.

Однако наслаждаться комфортом, пусть минимальным, мне пришлось недолго.

- Видишь, какие окошки? Круглые окошки! - услышал я за спиной знакомый голос и внутренне подобрался. - Сейчас Тимоша сядет к окошку и полетит домой. Да? Как самолет гудит?

Тимоша с удовольствием замычал, и я узнал, что самолет гудит примерно так же, как шумит водопад. А еще понял, что выспаться этим утром мне, похоже, не суждено. Некоторое время в душе еще теплилась надежда, что знакомая пара пройдет мимо, но вскоре истаяла и она.

- Извините, вы не могли бы… - раздалось над ухом. - Ой, это вы?

- Да, это я. - Я открыл глаза и поморщился: надеюсь, со стороны казалось, что от солнца. - Вам, наверное, нужно место у окна?

- Если вы не против. Правда же, странно, что мы с вами…

- Ничего странного. Мы же регистрировались вместе. Теперь вместе летим, - сказал я, пряча в голосе тоску о шести часах полета, на которые возлагал большие надежды. Место у иллюминатора я уступил с легким сердцем, все равно вид из него открывался не лучший. Можно сказать - никакой.

Дождавшись, пока новые соседи усядутся, я занял кресло у прохода и закрыл глаза в надежде урвать хотя бы пару минут блаженного беспамятства.

- Тише, Тимоша, видишь, дядя спит. - Девушка перешла на шепот, который был лишь самую малость тише обычной речи, но раздражал почему-то даже больше. - А мы сейчас тихонечко посидим, посмотрим в окошечко… Что там? У-у!.. - Спустя секунду разочарование сменилось деланным восторгом. - О-о! Смотри, Тимоша, крыло! Как самолет крылышками машет?

- У-у-у-у! - сказал Тимоша, а одно из «крыльев» задело кончик моего носа.

- Ой, извините! Мы больше не будем. Тише, тише, Тимка, все! Давай лучше книжечку почитаем. Какую ты хочешь?

Ребенок что-то мяукнул, и уж не знаю по каким признакам, но мама распознала в мяуканье «Колобка».

Кстати, конец у сказки оказался совсем не таким, какой мне запомнился с детства. В новом варианте Колобку удавалось скрыться от лисы, оставив в ее пасти бог весть откуда взявшуюся палку. «А жаль, - подумал я, когда неугомонный кусок теста проделал эту операцию в четвертый или пятый раз. - Сожрала бы его, и дело с концом. А я бы немного поспал».

Наконец мама перестала читать и спросила:

- Хочешь соку? На. Вот трубочка.

Через две минуты, заполненные шелестом целлофана, я все-таки открыл глаза. Ребенок увлеченно возился с пакетиком, внутрь которого была запаяна пластиковая трубочка.

- Давай помогу, - вызвался я, отбирая у малыша пакетик. - Смотри, раз - и все. Держи свою трубочку.

Ребенок посмотрел на меня, как на убийцу Колобка, и, задрожав подбородком, отвернулся.

- Что же вы наделали! - вздохнула мама. - Он всегда достает трубочку сам. Надо было только надорвать пакетик.

- Извините, - пробормотал я. - Не знал.

- Ладно, ничего. - Она достала из сумки новый пакет яблочного сока с еще нетронутой трубочкой, которая была извлечена из целлофана по всем правилам.

Напившись, Тимка, к счастью, задремал.