Перепутье Второе   ::   О`Санчес.

— А-а-а… — Хоггроги фыркнул полуулыбкой, и всем сразу стало понятно, что сие известие весьма приятно повелителю. — Отлично. Тогда я так иду, не переодеваясь. Рыцарь рыцаря всегда поймет. Небось, и зверюга при нем?

— О да, ваша светлость! У-ух! Это настоящий охи-охи! Так вы его знаете?

— Встречались однажды. Сгоняй к ее светлости, предупреди. Ну… чтобы то, се, завтрак получше, понаряднее. Узнай у егеря — есть ли что стоящее на нынешний день?.. И на завтрашний. Керси разыщи или пошли за ним. Побежал!

Гонец Его Величества действительно был рыцарем, а золоченые шпоры, золотая цепь на груди, цвета на парадном княжеском щите безошибочно указывали на некие обстоятельства его жизни, а именно: юноша — гонец был весьма и весьма молод — второй сын князя, он не женат и он рыцарь.

Едва завидев маркиза Короны, гонец спрыгнул с лошади и приготовился, было, к приветствию по всей форме, но…

— Оставьте, оставьте, сударь! И наденьте свой берет. А хотите — снимите его, в пределах замка не зазорно ходить простоволосым. Видите? — маркиз Короны провел вдоль себя пальцами сверху вниз, как бы давая императорскому гонцу ознакомиться со своим внешним видом, несовместимым, по его мнению, с пышными придворными церемониями. И действительно: голова непокрыта, густые светлые волосы буйно торчат вовсе стороны, словно бы никогда не имели дело с гребнем, драгоценностей на одежде нет, важности в манерах — ни малейшей… Но зато широченная длинная рубаха-безрукавка навыпуск то и дело потрескивает под напором могучих мышц плеч, груди и живота. А руки у его светлости маркиза… А ноги, а сапожищи… Вот таков он и есть — знаменитый маркиз Короны.

— Гвоздик, сидеть. — Диковинный и зловещий на вид зверь вздыбил шерсть на мощном загривке и, вероятно подумав, что приближающийся человек таких размеров и с таким громким басом — это нешуточная угроза, решил вступиться за своего доверчивого и неосторожного хозяина… Нет, увы, раз вожак приказал сидеть — значит, знает, что к чему.

— Да, пусть посидит, я его не обижу. Но я слышал, сударь, что у вас поручение ко мне?

Все верно. Сначала — дело. Все изъявления дружбы и взаимной приязни — после.

— Так точно, сударь! Его Величество Государь, Великий Князь, Великий Герцог и Император всея Океании… — Юноша сделал короткую паузу, все присутствующие на дворе — приближенные, ратники и даже слуги — заслышав малый императорский титул, замерли навытяжку… — приказал мне сообщить, что второго числа сего месяца этого года…

Да, это было формальное прощение: от Императора — крепко провинившемуся перед ним маркизу Короны, который хотя и оказал Его Величеству ценнейшую услугу, на свой лад обуздав и уладив едва не вспыхнувшую войну между двумя странами, но который, тем не менее, создал для этого скорбного случая условия, ибо именно в его доме едва не пролилась кровь дуэлянтов, а ведь оба они были сыновьями своих отцов, монархов двух соседних государств, причем, его Высочество Токугари — даже престолонаследником Империи.

Свои люди из столицы еще загодя предупредили маркиза о грядущем прощении, однако он не ожидал, что гонец прибудет так скоро. Тем более не знал он, что это будет тот самый юноша, с которым он тепло познакомился мимоходом на Плоских Пригорьях.

— Отлично сударь! Немилость Его Величества была мне огорчительна, весьма и весьма, и я безуспешно пытался искупить хотя бы малую часть вины своей долгими и искренними покаяниями. Однако, сходу вопрос: насколько срочно вам потребуется возвращаться на этот раз? Почему спрашиваю: надеюсь, что вы у нас погостите.

Юноша осмотрел запыленный берет, отстегнул перо из пряжки и совершенно не по-придворному выколотил пыль об колено.

— Разве что до завтрашнего захода солнца, сударь.