Любовный детектив   ::   Кристи Агата

- Она входила сюда?

Мистер Саттерфвейт затаил дыхание.

- Я... я думаю, да.

- Во сколько это было?

- Около половины седьмого, сэр.

Мелроуз набрал в легкие побольше воздуха и произнес:

- Достаточно, благодарю вас. Будьте добры, пошлите ко мне Дженнингса.

В Дженнингсе была какая-то непроницаемость и скрытность. Мистер Саттерфвейт подумал, что такой человек вполне мог убить своего хозяина, если бы был уверен, что не будет разоблачен. Он с интересом слушал, как Дженнингс отвечал на вопросы полковника. То, что он говорил, звучало вполне убедительно: он принес хозяину мягкие домашние тапочки и забрал спортивные туфли.

- Что вы делали после этого, Дженнингс?

- Вернулся в камердинерскую, сэр.

- В котором часу это было?

- Где-то после четверти седьмого, сэр.

- А где вы были в половине седьмого, Дженнингс?

- В камердинерской, сэр.

Полковник Мелроуз кивком головы отпустил камердинера, глядя вопросительно на Кертиса.

- Все верно, сэр. Я проверял. Он действительно находился в камердинерской с шести двадцати до семи часов.

- Это ставит его вне подозрений, - заметил с сожалением Мелроуз. - Кроме того, отсутствует мотив.

Послышался стук в дверь.

- Войдите, - сказал полковник.

Показалось испуганное личико горничной.

- Извините, леди узнала, что полковник Мелроуз здесь, и хотела бы его видеть.

- Конечно, - сказал Мелроуз, - я немедленно иду. Вы покажете куда?

Но чья-то рука отодвинула девушку в сторону, и в дверях показалась сама леди Двайтон, похожая на пришелицу из другого мира.

Она была одета в облегающее одеяние из синей парчи слегка приглушенных тонов в стиле средневековья. Ее тициановские волосы, разделенные посередине пробором, спускались на уши и тяжелым узлом лежали на изгибе шеи. Руки были обнажены. Одна из них оперлась о дверной косяк, другая беспомощно висела вдоль тела, в ней она сжимала книгу. Мистер Саттерфвейт подумал, что она похожа на Мадонну, сошедшую с одного из полотен раннего средневековья.

- Я пришла, чтобы сказать вам... сказать вам...

Голос у нее был глубокий и звучный. Мистер Саттерфвейт так был захвачен драматизмом этой сцены, что совсем забыл о происходящем.

Мелроуз провел леди Двайтон через холл в маленькую переднюю, стены которой были обиты выцветшим шелком. Квин и Саттерфвейт последовали за ними. Леди Двайтон опустилась на низкую кушетку, откинула голову на красновато-коричневую диванную подушку и закрыла глаза. Все трое смотрели на нее. Неожиданно она открыла глаза, выпрямилась и очень спокойно произнесла:

- Я убила его. Именно это я и пришла сказать. Его убила я!

Последовала минута напряженной тишины.

- Леди Двайтон, - проговорил наконец Мелроуз, - у вас сильный шок, это от перенапряжения. Я не уверен, что вы полностью сознаете, о чем говорите.

- Я прекрасно сознаю, о чем говорю. Именно я застрелила его.

Двое из тех, кто находился в комнате, громко вздохнули, остальные хранили молчание. Лаура Двайтон наклонилась вперед.

- Как вы не понимаете? Я спустилась вниз и застрелила его.

Книга, которую она держала в руке, упала на пол. В ней был нож для разрезания бумаги в форме кинжала с отделанной драгоценными камнями рукоятью. Мистер Саттерфвейт автоматически поднял его и положил на стол. В голове промелькнула мысль: "Опасная игрушка. Такой можно убить человека".

- Так что же, - в голосе леди Двайтон прозвучало напряжение, - что вы собираетесь делать дальше? Арестовать меня? Увезти отсюда?

Полковник Мелроуз с трудом проговорил:

- Все, что вы сказали, леди Двайтон, очень серьезно. Я должен просить вас вернуться в вашу комнату, пока я... не сделаю распоряжений...

Она кивнула и поднялась. Теперь леди Двайтон была очень собранна, мрачна и холодна.