Первый полет   ::   Клармон Крис

Мы хотели посмотреть, что вы будете делать и, главное, как вы будете себя вести. То, что вам довелось вынести, по сути, являлось отнюдь не испытанием вашего мастерства… Боже мой, неужели вы думаете, будто после шести лет учебы в Академии, после стольких летных часов, после тренировок в открытом космосе мы не знаем, на что вы способны?.. Это была проба вашего характера.

— Моего характера, — уточнила Николь, потому что во время речи Элиас не сводил с нее глаз.

— Верно, Ши. Вы сидели в левом кресле, вы были комкором — командиром корабля, так что ответственность в полной мере возлагалась на вас. А вы, — он дал волю гневу, и глаза его сверкнули, — пустили все псу под хвост! Вы, дорогуша, отморозили невесть что!

— Да, я ошиблась, так неужто это преступление?

— Вы совершили абсолютно дурацкую ошибку. Вы утратили бдительность! А вот это как раз преступление. — Он одним духом осушил стакан и плеснул еще, прежде чем продолжить.

Николь хотела спорить, оправдываться, молить о снисхождении и обещать никогда больше так не делать — что угодно, только бы это помогло, — но сидела молча и неподвижно. Он прав. Мысленно она уже видела себя на борту рейсовика «Луна — Земля», оставшаяся за кормой Луна уменьшается прямо на глазах; отныне Николь обречена на такое существование, которое позволит ей покидать пределы атмосферы лишь в качестве пассажира. Все ее труды, все мечтания рассыпались в прах. Вздрогнув, она вдруг услышала, что Элиас продолжает говорить.

— Выписывая кренделя на весьма совершенном самолете, старший лейтенант, вы получаете в свое распоряжение оборудование стоимостью в добрый десяток миллионов долларов, и чем крупнее летательный аппарат, тем дороже. А здесь отсчет начинается с миллиарда — один лишь скафандр стоит больше, чем вы способны заработать за всю свою службу, а мы открыли массу способов выводить их из строя и без влияния человеческого фактора. А вы думаете, будто все работает само собой, Николь, вот мы вас и поприжали. Если бы не была запущена программа топливного бака, мы бы в качестве альтернативы пробили фонарь.

— А если я скажу, что усвоила преподанный урок — это чем-нибудь поможет?

— А разве помогли бы извинения, случись это на самом деле?

— Нет, — едва слышно шепнула она.

— Найдите лифт до поверхности, найдите шлюз, выйдите наружу — и вы покойница. Проще простого. А какое расстояние отделяет вас от вакуума — пять метров, пять тысяч километров или пять световых лет — роли не играет. Таковы местные условия, мы вырабатываем кодекс этой жизни, и безупречные выживают, а совершившие одну-единственную ошибку гибнут. До вашей задницы мне и дела нет, но от вас будут зависеть другие — вот с ними-то как быть?

— Значит, на мне поставили крест?

— Мы отчисляем вас, и это отмечено в личном деле. Вы по-прежнему значитесь стажером, и у вас имеется возможность уйти в отставку — вы даже не представляете, сколько виртуозных пилотов, даже асов, проходивших выучку на астронавтов, не могут приноровиться к здешним требованиям. Подайте рапорт по собственному желанию, и вернетесь домой с незапятнанной анкетой.

— Не делай этого, Николь!

— А вы, мистер, не болтайте языком, ваше будущее тоже висит на волоске.

Николь отрицательно тряхнула головой.

— Можете выгнать меня, доктор Элиас, наверное, даже весьма заслуженно…

— Без всяких «наверное».

— …но, простите, сама я не уйду. — Поглядев шефу прямо в глаза, Николь внутренне подобралась, чтобы выдержать удар, который должен вот-вот обрушиться.

— Вам известно, что вы офигенный пилот, лучший из всех, какие выходили из стен Академии за двадцать лет, и рассчитываете на это.

— Нет, сэр, ничего такого мне не известно.

— Не надо вправлять мне мозги, Ши, всякий пилот вашего уровня осознает это.