Пехота Апокалипсиса   ::   Золотько Александр

Неладное Ильин почувствовал еще во дворе Клиники, когда выпрыгнул из торпеды и понял, что желание найти Грифа мешает действовать трезво и четко.

В камере изолятора это желание стало бессмысленным, но очень сильным. Поскольку Ильин не привык желать невозможного, то получалось, что желание это было не его. Это было чужое желание, каким-то образом попавшее в череп Ильина.

Чужое непонятное желание похоже на чужой непонятный предмет – всегда может таить в себе смертельно опасную начинку. С непонятными предметами Ильин обращаться умел. Нужно было к ним не прикасаться и не выпускать из виду.

Ильин терпеливо ждал.

Охотно отвечал на допросах, не болтал, не забегал вперед, но на конкретно поставленные вопросы отвечал конкретно. Правда, без излишних подробностей.

До самого своего последнего дня пребывания в изоляторе так и не понял, отчего с ним просто болтали, а не посадили в откровенную комнату с молекулярным зондом.

Вопросы задавали странные. Даже не странные – вопросы были самые обычные, без подвохов, но не допускающие двусмысленных ответов. Странным было то, как их задавали. Словно дознаватель получил список вопросов и просто воспроизводил их. Механически выполняя ритуал и особо не интересуясь смыслом ответов.

– Вы находились в отпуске с двадцать третьего октября.– Да.– Принимали участие в событиях двадцать пятого октября.– Каких событиях? – Да или нет.– Нет, а в каких событиях? – Знали о готовящемся...– О чем готовящемся? – Да или нет.– Пошел ты в ж...– Да или нет.– Нет.– Говорил ли кто-нибудь из ваших сослуживцев о своих планах или об антиправительственной деятельности? – Пошел в ж...– Говорил или нет.– Пошел в ж...– Вы освобождаетесь под подписку о невыезде.– Пошел в ... Что?

Ильина отпустили к вечеру. Он подписал бумагу, что не имеет претензий к следствию, что никаких травм, ни моральных, ни физических, не получил. Он самым вежливым образом распрощался с вертухаями и дознавателем.

Желание найти Грифа все это время стояло рядом с Ильиным, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, или шагало слева, за плечом, время от времени забегая вперед и заглядывая в лицо.

И вышло на улицу вместе с Ильиным.

Под открытым небом Ильин не был уже месяц. Небо, правда, было не таким уж открытым – обычное ноябрьское небо, упакованное в рыхлые темно-серые тучи.

Ноябрь приближался к концу. Снег уже пару раз пытался улечься на улицах и домах, но осенняя слякоть была сильнее.

Ильин поднял воротник куртки и поежился. Холодно.

...И нужно найти Грифа.

Хлюпнула под ногами лужа.

...И нужно найти Грифа.

Ветер швырнул в лицо мокрые листья, проезжающая машина обрызгала грязью, мокрые вороны устроили шумную разборку возле мусорника...

И нужно, нужно, нужно...

Ильин побежал, не обращая внимания на прохожих, на лужи и грязь. Он не заметил ярких цветных надписей на стенах.

«Мочи сосулизаторов» и «Нам не нужны Братья» – призывали надписи, и никто их даже не пытался уничтожить. Попробовал бы их сейчас кто-то тронуть!

Здоровенный плакат во всю высоту девятиэтажного дома, на весь его торец, призывающий сплотиться на пути Сближения и Сосуществования, был исполосован надписями, передающими непримиримо отрицательное отношение общественности к сбляжателям и сосулизаторам.

На плакат Ильин также не обратил внимания. Не до того было Ильину.

Он даже не заметил собственную «тойоту», сиротливо притулившуюся возле родной пятиэтажки.

Ильин взбежал на четвертый этаж, открыл дверь, захлопнул ее за собой, бросил сумку на пол, прошел на кухню, открыл холодильник и достал бутылку водки.

Сделал несколько глотков прямо из горлышка.

– Ну,– сказал Ильин.– Давай, отпускай...

Но легче не стало.

Не стало.

Нужно было найти Грифа.

Найти. Найти, любой ценой!

Ильин швырнул бутылку в стену и даже не вздрогнул, когда отлетевший осколок прочертил царапину на его щеке.