Пир попрошаек (Лаям Ренфорд - 3)   ::   Худ Даниел

Сперва он очень досадовал, а потом смирился и даже остался доволен. Особенно после того, как я шепнул ему кое-что. Лорд ведь признался, но не во всеуслышанье, а мне лично, что он в сговоре с графом взялся плутовать в карточных играх, а слава шулера могла очень сильно кое-кому повредить.

- Aга - засмеялся Лайам.- Плутовство! Я так и думал!

Ну, конечно! Не может быть, чтобы он так уж плохо играл в альянсы. Только плутовством можно было из него вышибить те семьдесят крон.

- Ну да, они заключили сделку. Ульдерик прощает лорду часть долга, а лорд шельмует в игре... в пользу графа. Я уверен, вы понимаете, о чем речь, а что до меня, то я не игрок. Кстати, Ульдерик вовсе не упрашивал лорда продать ему камень. Окхэм сам принес ему эту штуку - в уплату долга. Граф отказался, и правильно сделал. Впрочем, выходит, таким образом, о краже-то он знал? Я могу обвинить его в содействии воровству, но... но мне неохота возиться. Прямых доказательств вины Ульдерика нет, а нет доказательств, значит, нет преступления. Но Окхэма он оплел долгами, словно паук...

Эдил назвал сумму, от которой у Лайама глаза полезли на лоб.

- На такие денежки можно снарядить целый флот!

- Еще бы, - согласно кивнул Кессиас. - Но это лишь половина того, что Дезидерий собирался выложить лорду за камень. Представляете? А еще этот маг подрядился зафрахтовать для лорда корабль! Лорд намеревался сбежать, но госпожа Присциан попросила меня держать это в секрете.

- Наверное, не хочет добавлять недоброй славы к тому, что уже есть.

- Да уж конечно. И вот вам еще новостишка. Вдова навела справки и страшно удивилась, обнаружив, что никаких родственников в Торквее у нашего лорда нет.

Они помолчали. Лайам посмотрел на солнце, празднично сиявшее за окном, и внезапно вспомнил, что пролежал в кровати целых пять дней.

- Я пропустил все пирушки, - удрученно сказал он.

- А то как же, конечно же, пропустили, - весело отозвался Кессиас, а потом щелкнул пальцами. - Да, чуть не забыл... у меня для вас есть сообщение. От той самой девчушки, которую мне в тут ночь так и не удалось отыскать. Она потом сама ко мне заявилась. И велела спросить, помните ли вы о подарке. Это что-то важное? Девчушка ничего себе, шустрая, но, пожалуй, чуть грубовата.

Лайам рассмеялся, восхитившись наглостью Мопсы. И это называется "никуда не высовываться"!

- Я с этим разберусь,- пообещал он, игнорируя немой вопрос, застывший в глазах эдила.

Когда Кессиас понял, что ему ничего не расскажут, он пожал плечами и кашлянул в кулак.

- Ну, ладненько. Поправляйтесь себе тут, а я потихоньку пойду. Все вроде бы хорошо... хотя, признаться, я должен... гм, вот еще что, Ренфорд. Я был неправ... ну, с теми нищими... и вообще, когда в вас сомневался.

Слова эдила смутили Лайама. Интересно, кому еще вздумается сегодня перед ним извиняться? Ну да, он очень озлился тогда на приятеля, однако все давно позади.

- Забудьте, - сказал он эдилу и, поскольку с лица того не сходило виноватое выражение, протянул ему руку. - Сомнения подчас весьма полезная вещь.

Кессиас ухватил его за руку и с чувством ее потряс.

- Когда вы валялись... ну там - в склепе, я вдруг вспомнил, что мы поссорились, и мне... мне жутко не захотелось, чтобы вы ушли в мир иной в таком состоянии.

Как будто вопрос был решен, но смущение не проходило.

- Ладно, забудем,- вновь повторил Лайам.- А иной мир пусть подождет.

- Пусть,- улыбнулся Кессиас.- Ну я, пожалуй, пойду. А вы отдохните в свое удовольствие, вам ведь уже недолго осталось тут прохлаждаться.

- Ну, это еще мы посмотрим! - крикнул ему вслед Лайам.

И, словно в подтверждение своих слов, он повалился в подушки, как только за эдилом захлопнулась дверь.

Чуть позже Лайам опять сел и вернулся к письму. Вернее, к последнему из листов объемистого послания.