Пир попрошаек   ::   Худ Дэниел

Но откуда она взялась? Где родилась, где проживала раньше? И зачем сюда заявилась?

«Я думаю, она пришла, чтобы забрать кое-какие вещи мастера Танаквиля. Те, которыми ты не пользуешься».

– Потому что я – не чародей?

«Да».

Хотя Лайам и умел мысленно общаться с уродцем, магом он не был и стать им никогда не желал. Его плотный контакт с дракончиком установился чисто случайно. Лайам даже счел поначалу, что попал в кабалу. Но со временем пришлось признать, что кабала эта имеет и свои преимущества.

Единственный чародей Саузварка, старый Тарквин Танаквиль, не умер своей смертью – он был убит. И так уж случилось, что в ту роковую ночь именно Лайам оказался на пороге его дома. Именно Лайам обнаружил труп старика, а потом натолкнулся на его фамильяра. Тот умирал, ибо часть души чародея, питавшая малыша энергией жизни, внезапно ушла из него.

Издыхающий Фануил вонзил зубы в ногу ошеломленного гостя и таким образом сохранил себе жизнь, овладев частицей его души. В результате Лайам обрел фамильяра, а дракончик обрел господина, и между ними установилась нерушимая связь.

«А все-таки странно, – подумал Лайам, стараясь не выводить эти мысли за пределы сознания, – что я даже не ощущаю потери». Он знал, что на деле потери нет, просто его душа малой толикой теперь живет в Фануиле, но свыкнуться с этим было не так-то просто. «Если моя душа раздвоилась и часть ее спрыгивает сейчас со стола, почему другая часть не возмущается, не скулит и не ноет? Или я могу беспрепятственно разделяться на множество маленьких "я"?»

Он потянул к себе чашку с кофе и сделал хороший глоток, но тут раздавшиеся в коридоре шаги прервали его размышления. Лайам повернулся, и вовремя – чтобы встретиться взглядом с застывшей в дверях Грантайре. Заметив, что на нее смотрят, та вызывающе подбоченилась, отчего широко распахнулись полы ее дорогого, подбитого мехом плаща.

Волосы гостьи были все так же растрепаны, на щеках полыхал румянец, да и платье ее по-прежнему не очень скрывало то, что ему полагалось скрывать. Лайам смутился, и, можно сказать, дважды, ибо сообразил, что и сам, во-первых, сидит в присутствии дамы, а во-вторых – в одних лишь штанах.

– Хорошо, когда в доме тепло, – невозмутимо произнесла Грантайре, словно общаться с полуголыми, не очень учтивыми и мало знакомыми кавалерами было для нее в порядке вещей. – Но все же накиньте на себя что-нибудь. Я кое-что обнаружила во время прогулки… На это стоит взглянуть.

– А?.. – Лайам встал и, неловко поеживаясь, сунул руки под мышки. Он чувствовал себя законченным дураком.

Волшебница нахмурила брови.

– Я считаю, что вам следует это увидеть. Возьмите плащ и ступайте за мной, – с этими словами она развернулась и вышла.

– Что? – глупо переспросил Лайам, обращаясь теперь, скорее всего, к Фануилу, но дракончик уже трусил следом за гостьей, не обращая внимания на растерянность своего господина.

Лайам также двинулся к выходу, задержавшись лишь для того, чтобы надеть сапоги и набросить рубашку. Вряд ли прогулка затянется. На пляже в окрестностях дома Тарквина ничего особенно интересного нет.

Но сам дом бесспорно производил впечатление. Построенный в южном стиле, одноэтажный, приземистый, он стоял среди скал на берегу уютной маленькой бухточки, сияя белизной оштукатуренных стен, удачно контрастирующих с кирпично-красным черепичным покрытием кровли. Короткая дамба, сложенная из черного камня, защищала от волн внутренний дворик, но чуть западнее, обогнув волнолом, можно было свободно пройти по песку к самой воде.

Там они и стояли, и смотрели на мертвеца, выброшенного морем на берег. Лайам, Фануил и Грантайре с серым котом на руках. Лайам переминался с ноги на ногу и растирал ладони, пытаясь согреться. Он уже жалел, что не прихватил с собой плащ.