Планета развлечений   ::   Трапезников Владимир

— Давайте все вернемся на Землю, будем ее радеть и холить, всю науку подчиним решению сиюминутных частных проблем; терзаясь муками совести, будем думать, чем увековечить себя перед потомками в культуре и искусстве, — ты этого хочешь?

Вет, сколько тебя помню, ты всегда был идеалистом. Неужели ты не понимаешь, что это старомодно. Во все времена большинство людей видело смысл жизни в удовлетворении своих потребностей. Это в твоей терминологии то злое, враждебное окружение, в котором творили борцы за прекрасное. Сейчас этого окружения нет. Да, в этом огромная заслуга тех людей, но одновременно и своего рода приговор им. Зачем нужны борцы, если не с кем и не с чем бороться — каждый может самовыражаться в чем угодно и как угодно. Я не согласен с тем, что мы духовно убоги. Взять, к примеру, тебя. Хоть мы давно и не виделись, но до меня доходили твои работы, и я гордился, что эти звуковые картины создал мой давний друг. Не знаю, как ты их оцениваешь сам, но мне кажется, что они достойно олицетворяют наше время. Можешь зазнаваться! А если всерьез — посмотри вокруг. У нас нет серых личностей. Каждый по-своему чем-то замечателен. Ты обвиняешь современников в отсутствии творческих начал в искусстве? Но, прости, какого искусства стоит создание музыкального автомата, способного каждого сделать композитором, и сколько хорошей музыки создали эти автоматы. Ты скажешь — без участия человека, а я возражу — с участием. Кто задавал автомату эмоциональный настрой; кто вводил в него свои переживания? Люди, и только они. Вот тебе, кстати, и вкладывание души в неодушевленное. Как видишь, Вет, мы умеем это делать, только на качественно ином уровне.

Что касается ученых, осевших на Салге, могу повторить то, что уже сказал: труд здесь плодотворней, чем где бы то ни было. Видимо, условия располагают. Тебя не устраивают направления и тематика работ? Но извини, наверняка ты многого не понимаешь просто в силу неподготовленности. Да и много ли работ ты знаешь? Слышал лишь про мою и Торна. Не суди опрометчиво! Мы любим Землю, но" работать с оглядкой на нее на каждом шагу я не вижу необходимости. Ничего тревожного там не происходит, отдельные недоделки — проблемы чисто технические, большинству из нас неинтересные. Да и проживает сейчас на материнской планете лишь треть человечества. Зачем копья ломать?!

Морис помолчал, взял из вазы яблоко, надкусил и, улыбнувшись, закончил, обращаясь одновременно ко мне и Рике:

— Чтобы вы не думали о нас, как о каких-то предателях-злодеях, я познакомлю вас вечером с моими приятелями-учеными. Хотите?

— Любопытно познакомиться, — спорить с Морисом не хотелось, да и вправду было интересно.

Рика улыбнулась в ответ и в знак согласия хлопнула глазами.

Ее немногословие за обедом и этот финальный жест почему-то мне не очень понравились.

Едва за окнами стемнело, я оделся для званого вечера и направился к Рике. На стук в дверь ответа не последовало.

— Старуха! — Я постучал сильней.

Тихо. Решив, что меня уже ждут, направился к лестнице.

Поднимаясь, я действительно различил наверху голоса. Шел оживленный разговор. Такая молчаливая за обедом, Рика сейчас с успехом наверстывала упущенное. Она о чем-то спрашивала Мориса, тот отвечал и, в свою очередь, спрашивал сам. После очередной его реплики они вдруг засмеялись и долго не могли успокоиться. Я стоял на последней ступеньке и уже готов был шагнуть на площадку, чтобы разделить их веселье, как вдруг:

— А ты совсем не изменился, Мор! — Отчетливо донеслись слова Рики, и я замер.

Каждому с детства внушают, что подслушивать нехорошо, но что поделаешь! Моя профессия приучила меня иногда мириться с этим пороком, и, отбросив праведные угрызения совести, я обратился в слух.

— Ты тоже, Альфи, — произнес Морис. — Разве что внешне…

— Все течет…

Они помолчали.