Пластинка из развалин Керкинитиды   ::   Сергеев Дмитрий

После долгих лет, когда вся власть в стране принадлежала собранию старейшин, ибо не было достойных править страной единолично, боги послали на землю мудрейшего из мудрых, и собрание с радостью готово передать мне полноту власти.

Корона и жезл - символы власти. Назначение амулета иное он удерживает правителя от необдуманных, поспешных или несправедливых решений, продиктованных корыстью или вспышкой гнева. Всякпй раз, когда правитель будет утверждать новые законы, он обязан надеть амулет на запястье руки. По преданию в амулет вшита тонкая пластинка из листа металла, оставленного на земле богом. В чем секрет действия этой пластинки, никто не знает - это было известно только древним.

На меня собрались надеть корону. Мне не терпелось ощутить ее на голове, но сила, та сила, благодаря которой я считаюсь мудрым, удержала меня от поспешности. Я поднялся и жестом отстранил старейшин. Я заметил, как двое моих врагов в третьем ряду молча переглянулись: они догадались - мой жест продиктован не искренностью, а хитростью. Но сейчас мне было наплевать на них. Их бессильная зависть не могла повредить мне.

- Старейшины Бойекунуйи! - сказал я. - Мне, ничтожному из смертных, хотите передать власть, которая не под силу была всем вам, вместе взятым. Смею ли я принять ее?

- Ты должен это сделать, - возразил Бреттий, - этого ждут боги.

Я встал перед ним на колени и обратился к собранию:

- Если того хотят боги, я, ничтожный, не смею противиться их воле. Не судите меня жестоко, если власть, которую вы собрались возложить на меня, окажется непосильной мне. Считайте: не командовать и распоряжаться вами буду я, но служить вам и народу нашей славной державы Бойекунуйи. Старейшины! - воззвал я. - Надеюсь: в трудную минуту не оставите меня без вашей мудрости, без ваших добрых советов...

Я надолго растянул сладостную мне церемонию. Потом покорно подставил голову. Корона, изнутри обшитая мягким мехом, оказалась чуть свободной на моей голове.

Это была первая, очень яркая сцена из моих снов. Дальнейшее возникало с различной четкостью: одни эпизоды из жизни императора Бойекунуйи я едва мог вспомнить, другие поражали ясностью видения, будто сам я переселялся в тело императора. Помню даже запахи, окружающие его, вкус пищи, щекотание складок одежд, развеваемых ветром, мучительное чувство страха и ненависти, елейную сладость льстивых речей, восхваляющих мужество и ум.

В один из первых дней своего правления я призвал жреца, имеющего доступ в подземное хранилище, где спрятаны были книги, написанные богами и дарованные ими народам Бойекунуйи. Жрец, сморщенный горбоносый старик с глубоко запавшими глазами, вошел, низко согнувшись, как того требовал этикет. Лицо старика сохраняло независимое выражение. Мудрость и знания отпечатались на его лбу бесчисленной сетью глубоких морщин. Блестящие точки черных зрачков оценивающим взглядом впились в меня. Я почтительно поднялся ему навстречу.

Вместе с ним подземными ходами по каменным лестницам спустились мы в подземелье. В центре просторного зала полыхал вечный огонь - по преданию, зажженный рукой самого бога. Огонь был горячий и ровный, пламя лишь чуть-чуть колыхалось от теплого сквозняка. Зарево растекалось по ближним коридорам.

Три толстых пергаментных книги в кожаных переплетах хранились в каменной нише. Жрец открыл одну из книг. Я увидел тысячи знаков, смысла которых не понимал. Я спросил жреца, много ли времени нужно, чтобы научиться читать эти книги. Он ответил: "Немного. Даже малые дети усваивают тайну знаков всего за один год. Но, - прибавил он, - одного умения читать еще очень мало, чтобы постичь всю глубину мудрости, заключенной в книгах. Даже всей человеческой жизни для этого мало".

Я сказал, что хочу постичь тайну божественных знаков и повелеваю жрецу обучить меня искусству понимать книги.